Миша прекратил мешать варенье в чае.
– И никого другого любить больше не можете, потому что сердце лишь одному отдано? – спросил, поджав губы и заметив, что ком в горле стал давить пуще прежнего.
Лариса Борисовна удивленно посмотрела на него – и участливо кивнула.
– Понимаешь, значит, – сказала она, улыбнувшись.
Они пили чай и говорили. Миша рассказывал ей, почему он решил купить ферму; а также говорил об одной главной причине того, чем он занимался в жизни последние годы; а она удивлялась его рассказу, местами сомневалась, но не отговаривала, а выражала слова поддержки, потому что понимала, что они с ним похожи: вот только она не полезла в гору, в отличие от него, а ему хватило смелости и хорошей, доброй дерзости, чтобы карабкаться вверх. Или же она была слишком здравомыслящей и рациональной, чтобы петь песни жителям звезд. Их разговор с интересом слушал пес по имени Арбуз, то игравший со своей тенью, то подтявкивающий их смеху, то мирно лежавший на полу у хозяйских ног.
Когда чай был допит, на улице уже был глубокий вечер. Взглянув в окно, Миша увидел, что вокруг светло: бьющие далеко светильники были установлены на крышах дома и амбаров, на ветряном насосе, а также на заборах, так что старушка и ночью могла видеть, что происходит в дальних уголках ее фермы.
Выйдя вместе с Ларисой Борисовной из дома и собираясь идти к себе на ферму, Миша спросил, оглядывая крыши:
– А лампочки кто меняет, если перегорят?
– А ты как думаешь, внучок? – хохотнула она.
Миша удивленно поднял брови.
– И это сами делаете? – изумился он.
– Конечно! – гордо заявила женщина. – Здешний люд с малых лет по ветрякам лазать умеет, а уж на крышу залезть – проще пареной репы! Подожди меня тут, Миша, – остановила она его. – У меня для тебя есть кое-что в благодарность, что Арбуза помог найти!
Произнеся эти слова, она зашла в амбар – и начала там шуршать. Спустя пару мгновений она вывезла оттуда зеленый велосипед, который по виду для нее был уж очень велик.
– Это тятин, – объяснила она, подвозя к нему двухколесного «коня». – Я всегда слишком мала была, чтобы ездить на нем. А вот папа был с тебя ростом.
Велосипед был очень старой модели, но чистый – Лариса Борисовна всегда ухаживала за ним.
– Он у меня только место занимал, а выбросить рука не поднималась, – сказала женщина. – Возьми, Миш – может, тебе пригодится.
– Спасибо, Лариса Борисовна, – Миша с удовольствием принял подарок. Автомобиля у него не было, а посещать город для покупки всякой мелочи наверняка придется. На велосипеде все же быстрее, чем пешком.
– Ну, давай, ремонтируй ферму, – сказала на прощание женщина. – Получится у тебя все с таким настроем обязательно! Заходи на чай с малиной как-нибудь, внучок!
Тот благодарно кивнул и улыбнулся:
– Зайду обязательно! Счастливо! – Миша сел на велосипед – и поехал в сторону главной дороги вдоль освещенных искусственным светом полей, провожавших его на пути к дому. По дороге он думал о том, что негоже людям в одиночестве оставаться в старости, даже когда они это одиночество выбирают сами. Он думал, а не выбрал ли он сам одиночество, решив идти по своему нынешнему пути? До отметки в сорок лет – рукой подать, а там уже и пятьдесят, и шестьдесят, и больше, если доживет. Когда он слушал историю Ларисы Борисовны, то ему стало и легче, и тяжелее: легче, так как кто-то понимал, что он чувствует; тяжелее, так как теперь он видел, к чему нежелание подстраиваться под обстоятельства может привести и, скорее всего, приведет его самого. Но Миша считал, что действовать по-другому – это идти против самого себя, против того, что чувствуешь. Выехав на главную дорогу, он не без труда отогнал от себя скептицизм – и повернул домой. «Перед сном, может, успею еще окна домыть», – подумал Малинин.
Ветер дул так сильно, что было тяжело дышать. Жадно вдыхая носом морозный воздух, Миша подтягивался вверх, вбивая ледорубы в покрытую льдом скалу, и, упираясь шипастыми ботинками, старался не соскользнуть. Он посмотрел вниз, чтобы оценить, насколько близко земля, но подножие горы было скрыто вьюгой и облаками – такой же вид, как и над головой. Малинин выдернул ледоруб из корки льда, размахнулся – и вбил его выше.
Миша открыл глаза. По радио, которое служило вместо будильника, играла песня «Эх, город мой сибирский!» местного исполнителя по имени Александр Комаров. Малинин все еще спал на диване в гостиной и даже начинал потихоньку привыкать к нему.
Фермер сел на диван. Вчера он домыл окна и лег спать поздно. Помимо этого на кухне сломался кран, который Мише удалось починить. Сейчас он надеялся, что успешная починка крана была не во сне. Поднявшись и выключив радио, стоявшее на полке в шкафу и забытое – или любезно оставленное Селяновыми, чтобы Миша не скучал в тишине. Выйдя из гостиной на кухню, он осторожно включил кран – работает! Довольный Миша, вооружившись вдохновением, вызванным починенным краном, сегодня собирался сделать важное дело, которое еще вчера делать не планировал. Но сначала нужно было подкрепиться. Его бабушка в детстве говорила ему: