– Ну, и вот! – радостно всплеснул руками первый. – Так что можете смело галочку поставить. Знаете, что в Восточном уже придумали особую программу для фермеров? – прищурился он хитро. – Прибыль сможете аж на четыре процента увеличить с этой программой!
– Все равно не буду голосовать, – Миша протянул бумагу уже первому, но ее вновь не взяли обратно.
– Почему? – спросил второй.
Миша вновь опустил руку с бумагой.
– Я же не изучал этот вопрос совсем, – начал объяснять Миша. – Что будет, если фермы присоединят к тому или иному городу, – я не знаю. Вот выберу я ваш Восточный, а, может, после присоединения к Западному дела на фермах лучше пойдут. Или наоборот. Что вы там про программу говорили?
– Да, программа! – радостно заявил первый. – Прибыль – на четыре процента выше! Ну, что, подпишете?
Оба гостя смотрели на Мишу с надеждой, словно открывая новогодний подарок.
– И? – пожал плечами фермер. – Какие-нибудь подробности есть?
А после этого выражение их лиц поменялось на такое, будто они обнаружили в подарочной коробке пару носков.
Первый хмуро задумался, будто пытался решить в уме сложное уравнение, – и сказал второму:
– Ну! Вспоминай! Что я за все отдуваюсь!
Второй приуныл – и опять уставился в пол.
– Эх, – раздосадованно махнул рукой первый. – Короче, – посмотрел он на Мишу, – если на четыре процента прибыль повысится, то у вас больше денег будет! Сможете себе трактор купить! Или корову новую! А то у вас, вон там, – показал он на поля, – ничего нет на полях! Корова не помешает!
– Апчхи! – чихнул Миша.
– Точно! – воскликнул второй, засмеявшись.
Малинина, у которого от спора и температуры разболелась голова, гости утомили – и он решил попытаться как можно быстрее и тактичнее их выпроводить.
– На днях я съезжу в мэрию к вам в Восточный, – вздохнул фермер. – Поспрашиваю у мэра вашего про программу эту с четырьмя процентами. Потом в Западный съезжу – и решу, за кого голосовать. Ладно? – Уже Миша с надеждой посмотрел на них, вручая бумагу.
Двое опять обменялись взглядами.
– Давайте так, да, – вроде, согласился первый, неуверенно забирая лист для голосования.
– Замечательно, – кивнул Миша. – Хорошего-дня-заходите-через-недельку-другую, – бубнил он, заходя в дом и закрывая за собой дверь.
В течение трех дней Малинин отлеживался, по необходимости пил жаропонижающее, слушал радио и размышлял над тем, какими делами он займется дальше. «Не хочу я голосовать, – думал он в тот же день, в который к нему пришли гости. – Но узнать больше про планы городов на ферму – это еще один повод съездить в Западный. Все равно же хотел больше узнать про вражду между местными». Тогда, лежа на диване и глядя в потолок, он решил, что обстоятельства сами ведут его разобраться в причинах конфликта, а может, и сделать что-то еще более полезное. Он вспоминал себя двадцатилетнего. Представил, с какой легкостью закрыл бы двери перед лицами утренних гостей из Восточного сразу, как те начали спрашивать «Почему?» А потом вспомнил слово «Эгоист», услышанное им пять лет назад от одного близкого для него человека. В прошлом его часто называли эгоистом – в основном, как он считал сейчас, за дело, – и его это не слишком беспокоило. Но тот раз, последний, перевернул всю его жизнь; то, чему он раньше придавал второстепенное значение, вдруг стало важным, а то, что раньше приносило радость и чему он уделял множество времени, утратило в его глазах свои шарм и значимость. Пробегая мыслями по последним годам, Миша считал, что жизнь, наверное, изменилась к лучшему, за исключением одного значимого для него аспекта. Тем не менее он надеялся, что случится чудо, нечто такое, что бывает только в выдуманных историях или в очень-очень редких случаях в реальности. Но порой он задумывался над тем, чтобы прекратить свое путешествие – и сомневался, достоин ли он того чуда, заслужил ли того, что окружающие, да и он сам, считали невозможным. В минуты сомнений он говорил себе: «Брошу это все. Поеду домой или останусь там, где сейчас», – но эта мысль надолго в его голове не задерживалась. Он настолько привык так жить, что остановиться уже было нельзя. Он карабкался вверх, невзирая на то, что его песня оставалась без ответа. А если в конце пути окажется, что адресат песню не услышал, то он утешится тем, что, может быть, кого-то его песня вдохновила, кому-то помогла, поддержала кого-то или просто заставила хотя бы раз улыбнуться – в минуты отчаяния, когда казалось, что все зря, эта мысль согревала его, словно небольшой костер, своим теплом спасающий от холода высоко-высоко в горах.
Спустя три дня Малинин проснулся от сигнала будильника. Голос диктора вещал о прекрасной погоде за окном. Миша чувствовал себя гораздо лучше. Электронный градусник показал эталонные 36,6 градусов. Довольный Миша пошел делать себе завтрак, оставив радио включенным. Сегодня в его планах было съездить в мэрию Восточного, купить в городе металлический шест или пару длинных труб, которые можно будет соединить, металлический лист толщиной полсантиметра и краски, чтобы обновить «зебру» рядом с фермой Ларисы Борисовны и сделать там знак пешеходного перехода.