В конце дня, сидя на диване и борясь со сном, Миша листал свои записи с замерами и проверял, не забыл ли он чего записать. Тут он зевнул, положил тетрадь рядом с собой – и откинул голову на спинку дивана, решив немного подремать. Закрыв глаза, Малинин задумался о том, а не следует ли сразу устроиться нормально спать вместо дремоты – и тут в дверь постучали. «Знак того, лучше все же ко сну готовиться», – решил Малинин, лениво вставая и задаваясь вопросом, кого это принесло на ночь глядя. Подойдя к двери и отдернув занавеску, сквозь стекло он никого не увидел. Повернув ручку двери и толкнув дверь вперед, он вышел из дома. Ночь была тихой, а звезды были как скопление ярких фонарей, делая темное время суток почти по-дневному светлым. Малинин поглядел по сторонам, но снова никого не нашел. «Бандиты пугать пришли», – подумал Миша – и сразу постарался отогнать от себя эту мысль. Ему еще надо спросить у мэра Западного, знает ли тот что-нибудь о пропаже амбара.
Как только он повернулся в сторону двери, собираясь зайти обратно в дом, откуда-то издалека сзади он услышал говоривший шепотом знакомый голос, звавший его:
– Миша…
Он резко обернулся, но под необыкновенно светлым ночным небом никого не было видно. Малинин не слышал этого голоса уже пять лет, с тех пор как она ушла, так и не сказав, куда.
Он спустился с крыльца, чтобы вновь осмотреться. Никого вокруг себя он не наблюдал.
– Миша… – откуда-то снова прошептал голос, но ни сзади, ни спереди, ни по сторонам не было никого.
– Я не могу тебя найти, – с досадой проронил Миша, уставившись в землю. – Я лезу вверх и лезу. Может, все потому, что я еще не на вершине? Но я не знаю, сколько еще подниматься, – он вновь осмотрелся. – Не знаю… Скажи, сколько! Намекни хоть, – он развел руками.
– Миша… – вновь услышал он из ниоткуда.
– Слышишь ли ты меня? – он поднял взор вверх, на звезды, где, возможно, жила она. – Мне так без тебя одиноко, – его голос дрогнул. – И я даже не знаю, вернешься ли ты хоть когда-нибудь, – он вздохнул. – Прости, что я не был таким, каким ты хотела меня видеть…
– Миша…
Он открыл глаза. Малинин все еще сидел на диване в гостиной своего дома. Справа от него лежала тетрадь с замерами. Он посмотрел на часы: спал он полчаса.
– Лучше бы опять по горе поднимался, – сонно проворчал Малинин. Он так хотел снова услышать тот голос! Но при этом очень жалел, что голос вновь оказался на слуху, ведь доносился он словно с другой планеты, не известно, откуда конкретно. Звал ли этот голос его в действительности или же Малинин выдавал желаемое за действительное? Скучала ли она хоть иногда? Вспоминала ли его? Не забыла ли? Он скучал, вспоминал и не забыл, ведь все, чем он занимался в жизни с момента ее ухода, напоминало о ней, ведь именно ей это все и было посвящено! Она всегда была с ним, пускай, возможно, и не зная об этом. А что она сказала бы, если бы знала? Отмахнулась бы, как от чего-то не нужного? Задумалась бы? Захотела бы вернуться из неведомых краев, куда ушла? Ответов на эти вопросы Малинин не знал. Будущее оставалось загадкой. В сон клонить перестало. «Лучше пойду снова почитаю, как сельское хозяйство вести, – решил фермер. – Может, снова спать захочется».
Несмотря на то, что за ночь он прочел довольно много, желания сомкнуть глаз так и не проснулось. За чтением на кухне, которое он совместил с чаепитием, Малинин не заметил, как на улице посветлело. Когда ночной пейзаж на улице стал заметно более утренним, Миша взглянул в окно. «Пора за работу, – подумал он. – Пока доски не привезли».
Привинтив на улице высохшие от краски листы металла к шесту, Миша покрасил шляпки саморезов, чтобы они не выделялись на фоне знака. Захватив из помещения с инструментами лопату – один из оставленных Селяновыми сувениров, – он взял дорожный знак, кисточку, пакет с банками с краской – и потащил все это к пешеходному переходу неподалеку от фермы Ларисы Борисовны.
Час был ранним, так что Миша рассчитывал, что автомобилей между городами ходить не будет. Положив знак и лопату в траву, Миша, вооружившись кисточкой и краской, приступил к рисованию белых участков «зебры» там, где еще виднелись нарисованные много лет назад прямоугольники. При этом он периодически поглядывал то направо, то налево: мало ли, вдруг машина будет проезжать. К его облегчению, переход получилось нарисовать без вмешательств. Отложив художественные принадлежности, Малинин взялся копать яму для установки знака. Высохший верхний слой земли был тверд, но лопата в руках мощного Малинина работала, как отбойный молоток, вскоре позволив ему выкопать глубокую яму. Установив знак в получившуюся выемку, Миша стал забрасывать ее землей.