Анастасия Михайловна тем временем накладывала еду в тарелки. Петр Иванович, усевшийся за стол, уже готовился поедать картофельное пюре с комочками, как за окном прозвучал автомобильный гудок.
– Приехал уже, – заявил Петр Иванович. Селянова, отдернув занавеску от окна, помахала кому-то.
– Алешка приехал! – воскликнула она.
– Рано что-то, – пробурчал Петр, разочарованно отодвинув тарелку. Снова раздался автомобильный гудок – и Анастасия Михайловна зашагала открывать.
– Родня! – кричал Алексей из-за руля автомобиля. – Шевелись! Ехать пора!
Анастасия Михайловна выпорхнула с кухни в сторону коридора. Без энтузиазма из-за стола поднялся Петр Иванович, – и, поправляя лямки комбинезона, вышел с кухни, и направился наверх.
Миша поглядел в свою пустую тарелку, слез со стула – и пошел в коридор. К этому времени дверь уже была открыта.
– Алешенька, привет! – махала рукой Анастасия Михайловна Алексею в машине.
– Быстрее давайте! – отвечал ей Алексей. Миша предположил, что это было у него вместо приветствия. На втором этаже стало шумно – это Петр Иванович двигал поклажу по полу из спальни. Миша, стоявший в коридоре, поглядел наверх: Петр Иванович как-то грустно смотрел то на сумки, которые в длину были немногим короче его в высоту, то на ступеньки. Через плечо Анастасии Михайловны Миша глянул на водителя белого, с грязными пятнами автомобиля «Нива»: тот качал головой и подпевал тихо игравшей в его машине музыке. Тогда Миша спросил у Петра:
– Может, я помогу сумки отнести?
Петр Иванович сначала хмуро посмотрел на него, но спустя мгновение его взгляд смягчился – и он слегка кивнул.
– Петечка! – крикнула Анастасия Михайловна, пока Миша поднимался вверх по лестнице. – Неси сумочки!
Когда Миша собирался взять сумки, Петр Иванович обратился к нему:
– Эй!
Миша посмотрел на него, протягивавшего ему руку:
– Ты извини, малец, что я на тебя – с ружьем, – замялся Петр. Малинин удивился, но руку ему пожал:
– Бывает, – хохотнул Миша.
– Ты парень хороший, вроде, – сказал Петр. – Береги ферму мою. Свою, то есть, – добавил он грустно.
Миша кивнул:
– Само собой, Петр Иваныч.
Взяв сумки, Миша пришел к выводу, что они казались даже тяжелее, чем те, которые он привез с собой. Надеясь, что лестница под их общим весом не обвалится, он осторожно зашагал по ступенькам вниз. С улицы вновь раздался нетерпеливый гудок.
– Петечка! Ну, где ты там? – крикнула со стороны автомобиля Анастасия Михайловна. – Алешка к Гале опаздывает!
– К Гале опаздывает он, – пробурчал Петр Иванович себе под нос, в то время как Миша на ходу был очень занят поисками безопасного места на каждой ступеньке.
Выйдя из дома вместе с Петром Ивановичем, Миша увидел, что Селянова уже сидит в автомобиле – она улыбнулась им с Петром. А Алексей снова нажал на гудок.
– Алешка, они идут уже! – сказала Анастасия.
Петр помог Мише открыть багажник, после чего Малинин положил туда сумки. Миша заметил, как Петр Иванович смотрит на старый дом: так смотришь на старого доброго друга, с которым ты прощаешься навсегда, но сказать ему, как тебе горько, почему-то не можешь. Солнце осветило лицо Петра – и Миша заметил, как у того на глазах выступили слезы. Он не хотел продавать ферму. Не хотел уезжать. Но иногда не все бывает так, как мы хотим. Петр Иванович принял доводы жены и дочери, убеждавших его, что отъезд пойдет ему во благо, но покидать это место ему все равно было нелегко. Мише в тот момент стало грустно. Он отвел взор от Селянова – и закрыл дверь багажника. Звук, изданный закрывшейся дверью, вернул Селянова в реальность: он поджал губы и, хмыкнув носом, пошел занимать заднее сиденье автомобиля. Малинин обошел автомобиль сбоку.
– Пока, Миша! – крикнула махавшая ему рукой Анастасия Михайловна. – Удачи вам!
– Вам тоже! – помахал ей в ответ Малинин, после чего посмотрел на Петра Ивановича. Петр кивнул ему. Миша тоже сделал ответный кивок.
– Едем, Алеша! – скомандовала Селянова. Автомобиль двинулся с места – и поехал от фермы в сторону главной дороги. Миша смотрел им вслед, пока они не сделали поворот на развилке – и не скрылись за деревьями.
Ферма окончательно опустела. Миша огляделся: тихо, безлюдно. Лишь утренние птицы, принявшие смену от ночных, вели друг с другом медленный разговор. Вот-вот их болтовня станет оживленнее, а Малинин, смотревший на печальное состояние фермы, размышлял: а если он сейчас сам уедет и не вернется, останется ли это место безлюдным? Найдутся ли у кого-то желание и энтузиазм приводить здесь все в порядок? Поля хотя бы. Миша с досадой поморщился: он осознал, что так и не спросил у Селяновых, чем они раньше занимались на ферме, а своих новых контактов они не оставили. Малинин выдохнул: