Город бурлит от перемен. Отменил все местные налоги. Торгуют все — торгуют всем.
Но заводская слобода на другом берегу реки — закрытый город. Сам там живу через день. Болтливым среди рабочих отрезаю языки, если настроение хорошее.
Рабочая неделя — пять дней. Шестой день — обязательные учения на полигоне. У каждого рабочего, служащего, женщины, есть своя специальность. Стрелки, минёры, ракетчики, повара. Отобьемся.
Как говорил Валера — любая организация, от банды до государства, может щетаться таковой только через год после первого серьёзного силового столкновения.
Валера вообще любил пофилософствовать в узком кругу. Его родня с поезда сняла, когда он после школы в филфак МГУ втихаря экстерном экзамены сдал — уехать хотел. Нет, сказали, философствуй, сколько хочешь, но семейные дела — прежде всего.
Да, столкновение неизбежно.
Меня беспокоят англичане — точнее их возможные ходы из Китая. После моего первого столкновения с Питером, есть большая вероятность, что, они подвигнут Цыси — ихнюю Императрицу.
А мне ихние легионы тут не нужны. Придумал план, далеко не идеальный, но в случае успеха окупающийся сторицей.
Собрал вместе пленного монгольского витязя, китайца-учённого, выделил под это дело лимон рублей, взрывчатки. Вариант действия один, но монголу дал спецзадание, о котором не знает напарник.
Цель одна — дестабилизация обстановки. В идеале смерть главных фигур и гражданская война.
Выстрелил и забыл, как говориться. Контролировать исполнение всё равно не смогу, а мёртвому деньги не нужны, хоть рубль, хоть лимон.
Всё же начать жизнь заново — интересная штука. Я в последние годы жизни там, будем говорить откровенно, спивался. В этом теле от водки меня рвет, да и позывов не ощущаю.
Но пьянство не запретил. Поэтому в субботу — после полигона все сразу в магазины — и такое начинается. Ну что — сильнее стараться будут. Лучшие группы отпускаю первыми.
Золота рабочим и военным не жалко — хорошие солдаты с хорошим оружие всегда вернут вложенное с процентами.
Вот бегут минуты, дни, недели. Пять ракет, ешё пять, ешё пять.
Когда их стало двести восемьдесят, долгожданное свершилось.
Они вышли, вышли по маршруту определённому мной.
Вышли на давно определённое место. Река была превращена в линию обороны.
Но не простую, а якобы стихийную. На небольших торосах закрепились три десятка казаков. Это были смертники. Они заняли круговую оборону.
В паре километра, за ближайшей горкой, расположились катюши.
Задача тридцатки — стянуть к себе как можно больше сил. У нападающих было три пулемёта и шесть лёгких пушек. На каждом из берегов в землянках скрывались подрывники.
От них медные провода тянулись к шести фугасам. Мощностью по триста килограмм чёрного пороха каждый.
Сигнал для подрывников — свист снарядов катюш. Кончно свист моих поделок далёк от легендарных органов дядюшки Иосифа, но звук всё равно наводит страх.
Затаились, ждём. Ночью прибыл лазутчик с подтверждением — завтра будут здесь.
Подтвердилось, что приказа на мой арест у них нет. Меня объявили пленником, а все стрелки переводятся на Усача. а, папа ещё приуменьшает опасность ситуации. А зря.
Утром подвезли ещё пятнадцать снарядов.
Велел в последний раз проверить направляющие, амуницию, снаряды.
Многие из ракетчиков сами со сборочных конвейеров, сейчас там трудиться их жёны.
Казаки видевшие, что могут делать эти снаряды, не чурались рыть окопы вместе с бомбардирами — я доходчиво объяснил, что часть ракет может попасть не туда.
Мне немного не по себе. Такая разборка у меня впервые. Да маловато нас, но приходится признать, что лучшее враг хорошего.
При мне сейчас пять сотен казаков и тысяча ополчения — мои мастеровые и местные охотники. Всем за участие в кампании по 50 рублей и охотникам оставляем новые винтовки — премия.
Обидно, что на мой западный фронт я выделил всего двадцать автоматов — остальные на южном — там они нужнее. Туда же отправил двести лучших стрелков и Белоснежку, вариант в Пекине удался — они там будут нужнее.
Батый наш всё же перевыполнил план. Разброд там полный. Три южных провинции и Тибет уже заявили о выходе.
Но вот про присягнувших мне, то бишь РСС, монголов — Карательная экспедиция маньчжурских частей — около двадцати тысяч Вэйнов.
Хотя это сборная солянка, которую выделили временщики в Пекине — мол, мы сначала север вернем, потом до юга доберёмся.