Как потом оказалось, они собирали флот, чтобы ответить, но всё тянули, дожидаясь последних подкреплений.
Когда через пару недель они прибыли, но судьба не улыбнулась не им не мне.
Это я понял ночью, когда через решётку услышал знакомый свист катюш и увидел отблески атакующих минных катеров. Как говорили у нас в камере — здесь мой йос меня покинул. Утром морские автоматчики на следующее утро выдернули меня из камеры — кто-то им уже обо мне напел.
Мне опять повезло только в Иркутске. Когда доставили царевич, который хотел меня допросить лично, был занят.
И вот тут прорезался мой талант, основам которого меня обучили мои сокамерники. За пару дней я смог вскрыть хитрый замок и бежал, обошлось даже без трупов.
Позже я бегал из самых разных тюрем. После того побега я подался в Москву. Всё-таки там для меня было поспокойнее. К сожалению, через пару лет Царевич добрался и до старой столицы.
Я сбежал в Стамбул, потом в Лондон, затем в Нью-Йорк. Но проходило время, и Михаил как злой рок преследовал меня.
Я обнаружил в себе способности к сейфам и языкам. Меня сажали, я бежал. Осесть не получалось нигде.
Году в десятом я с фальшивыми документами на одного алеута из аляскинской провинции побывал опять на родине.
Брат хорошо поднялся — большое хозяйство, пара мельниц, бумажная мануфактура.
Большой человек. Мы с ним тайно встретились, поговорили. После стольких лет и неприятностей, которые он имел из-за меня, мы остались братьями, но я не стал оставаться, как он предлагал — надо мной висел меч.
Меч опустился через год. На Аляске. По обвинению тридцатилетней давности. Убийство члена РСС при исполнении — преступление без срока давности. Машинист. Всё же меня нагнал.
И вот уже четырнадцать лет гнию здесь на Магадане. Хорошо, что часто внучатые племянники навещают, передачи опять же дело хорошее.
Ведь всю жизнь я жадничал, ради малого рисковал большим. Ради двух бриллиантов, пусть и чистой воды, завалил военную карьеру. Даже на Аляске — ну купил бы ферму жил бы тихо маленьким лордом.
Нет же, захотелось переплюнуть брата, достал загашник и стал фабрикантом — на меня конкуренты компру и нашли.
Всю жизнь я хотел большего, всего и сразу. Мимо прошелестели семья, дом, уют.
И вот теперь половина лёгких уже в параше. На чистом морозном воздухе золотых россыпей Магадана я обращаюсь к тем, кто прочтёт эти строки — будьте умереннее.
Довольствуйтесь хотя бы половиной — ведь за всё придётся платить.
Кто глотает целиком, тот часто давиться и начинает кашлять не останавливаясь.
Глава 28
Территория Российской Империи.
Земля. Соловки.
08.05.1884-20.05.1884
Я пишу эти строки, сидя в тесной каюте пароходика. Последнее убежище законного наследника.
Сегодня 8 мая 1884 года. Будущее предопределенно. Завтра к утру я явлюсь в Соловецкий монастырь и надеюсь, что получу убежище.
Я, конечно, уверен, что агенты младшего брата достанут меня и там. Смешно, на "Апапа" покушались семь раз, отцу хватило одного, а мне удалось пережить уже два.
В Петербурге я потерял глаз, в Гатчине ухо. Нынешние "Каракозовы" под предводительством братца всё ближе ко мне, куда там дилетантам из народной воли.
Ни Половцев, ни дяди, ни кого из них, кроме двух охранников я с собой не взял. Сейчас главная мишень я.
Я слаб. Я ещё ребенок. Недавно Англия, напуганная новой войной с непонятной для меня армией, отказала матушке и мне в убежище.
Я мечтаю вернуться в дни беспечного детства до того рокового марта 81-го, где я был беспечен и счастлив. Любим матерью и отцом.
И казалось, что ничего не даёт мне оснований для страхов. Но не зря молва последние годы повторяет, что я родился с днём памяти Иова Многострадального.
Моя судьба предопределена, от меня ничего не зависит. Это как видно на моём примере — судьба.
Тот роковой день. Младшенький устроил со своими игрушечными солдатиками, как называли их мы с Георгием, интересное представление.
Мы на карете с небольшой свитой решили посмотреть на этот спектакль. Затем был громкий звук, дикое ржание лошадей, боль.
Очнулся я через неделю. Мир для меня стал другим. Плоским. Страшным. Мне не сразу рассказали, что случилось с братом и дедом. Берегли. И чем помогла мне сейчас их тогдашняя бережливость?
Народовольцы разбудили монстра дремавшего в младшеньком. С ним и до этого не могли сладить няньки — теперь это не удавалось взрослым дядькам.