Скрытно нас в порт доставили в ящиках каких-то — за большую взятку какому-то паше. К ночи четвёртого прибыли последние ящики — мы доложили по радио о готовности.
Мы ударили по дворцу, казармам, по консульствам. С ящиками динамита на лодках по английским кораблям на рейде.
Славное было время, славные были бои, славные были смерти.
Затем была Болгария, потом Вена. Там я и познакомился с моей второй женой Аннушкой — в госпитале было дело.
За день до этого ко мне подходил наш капитан — горевал, что Вену так катюшами обработали, говорил, что по сравнению с Веной в Царьграде была тишь да гладь.
А там — читал я по его губам — такие картины были, что за пару из них, то можно было миллионером заделаться.
Аннушка — девка пригожая оказалась — из отряда Белоснежки. Без ступни левой осталась. Ну, мы и сошлись — меня тоже после госпиталя комисовали. В правую руку мне попали вражины — да так что автомат теперь всю жизнь не возьмешь.
Подали мы после свадьбы прошение о соединении наших участков положенных ветеранам — запрос дали выдать их поелику возможно из южных присоеденённых, пожертвованых или конфискованных угодий.
Выдавали нам по совокупности медалей и заслуг сто пятьдесят десятин близ Ейского лимана. Ясно дело одной из двадцати наших трофейных тысяч пришлось пожертвовать, ибо скупой платит дважды, по совету капитана в земельную канцелярию нужному человечку.
Хорошо мы с женой зажили, грех жаловаться. О царе я неделями не вспоминал, а как начинал о нём думать — вспоминал сразу тех семерых, с кем в Вене прощался. Нас от первоначального Восхода вместе со мной и капитаном всего восемь и осталось. Смертность большая у смертников потому что.
Помнится, когда мы новый век отмечали, по радио в военном концерте услышал песню походную нашей роты — жена на всю громкость включила звук, а я ухом приник и слушал, слышал далёкую музыку, а слова я в памяти держал — — Особая рота особый почёт для сапёров
…
— Восхода не видел, но понял, вот-вот и взойдёт
…
— Мне хочется верить, что чёрные наши бушлаты вам дарят возможность, беспошлинно, видеть восход.
Плакали молчамы под эту песню с женой обо всех тех, кто в нашей памяти живым остался.
А хозяйство наше занималось разведением гусей — знатные у нас гуси были.
В пятом инкубаторы промышленные в продажу поступили, мы так вовсе развернулись.
Яйца гусиные не только свои, но и у многих в округе скупали, а птенцов весной в специальных вагонах в северном направлении отправляли — один раз даже в Иркутск.
Больше половины ясное дело дохло, но оставшиеся такую прибыль давали, что наши счета банковские вспухали как на дрожжах.
А за империю мы конечное радовались, что территории новые под себя подминает — новые рынки для гусиного мяса, акции промгигантов наших больше дохода давать стали, а на подвиги уже не тянуло — отвоевались.
Вот прошло время и 1-го февраля 20-го года, я стоял над жинкиной могилкой.
Нога всё же её доканала. Гангрена. Ампутировали — полегчало вроде, но затем выше пошла.
Дети уже как две недели с похорон разъехались. Короче с горя всколыхнулись во мне старые обиды.
Я ведь по примеру нашего старого барина тоже стал оружие коллекционировать, не только разрешённое.
Гранатомёт самодельный одноразовый с кумулятивной гранатой у меня уже лет двадцать в подвале на стене висел.
И вот сегодня когда я пишу эти строки за окном первая мартовская ночь. Москва. Вчера я достал из схрона специально оборудованного в сломавшемся большом инкубаторе — я его сам сломал и повёз чинить в столицу — правила безопасности тут строгие в чемодане такое оружие не провезешь.
А Царя я упустил — не стал стрелять. В кортеже было шесть бронированных машин — значит шанс один к шести был. Совсем неплохо — многие пытались с куда худшими шансами до него дотянуться.
Не судьба. Я принял медленный яд. Но не смог я выстрелить — как только я ложил палец на курок — я слышал музыку Восхода.
Из архивов РСС.
Отдел контртерроризма.
Глава 30
Территория Российской Империи.
Земля. Петербург-Москва.
1886–1895
Зазвонил пронзительно телефон, он поднёс трубку к уху и, выслушав, сказал — есть.
Он позвонил вниз в гараж — отдал приказ охране. Пока он одевался, снизу раздалось тихое урчание — машины уже подъехали к крыльцу.
Я внимательно наблюдала за ним. В постели он хорош, если бы я встретила его при других обстоятельствах, я была бы счастливейшей из женщин.