Та и представить себе не могла, чтобы человек, прилюдно ударивший и оскорбивший ее хозяина, мог оставаться живым столь долго. Она выросла в деревеньке неподалёку, практически всю жизнь провела в дворце, и ей было трудно представить иной порядок мира. Ее семья служила во дворце Абдель-Азиза: девушки — горничными и поварами, а мальчики — охранниками, конюхами, водителями. Когда мальчики женились или девочки выходили замуж, семья принца брала на себя все расходы. И так выросло уже третье поколение.
Конечно, Сафия знала, что есть мир и за пределами дворца. Интернет, телефон, телевизор давали достаточно информации. Она пробовала пожить вне этой системы, когда вышла замуж три года назад. Но брак не сделал ее счастливой, так как не дал ей детей. Муж, обвинив ее в бесплодности, даже ни разу не свозив к врачам, вернул ее в родительский дом. Для Сафии стало благом, что принц пошел ей навстречу и вновь принял на работу. Рисковать теплым местечком ради иллюзорного счастья в браке девушка больше не хотела. Она отвергала повторные сватовства, не вступала в переписку ни с кем, ограничивая круг общения только коллегами по работе. Все заработанные деньги Сафия отдавала в семью, чтобы ее старые отец и мать ни в чем не нуждались.
Рассказ красавицы с голубыми глазами ее ошарашил. А еще заставил понять, как мелко она мыслит, как мало хочет, в то время как другие рискуют своей жизнью и свободой ради малознакомых людей. К тому же, переодевая эту странную гостью, она не могла не позавидовать: настолько совершенную фигуру она видела впервые. Все это вызывало в Сафии смешанные чувства. С одной стороны, эта девушка вступилась за нее, но с другой стороны, соверши она что-то плохое, размеренной и тихой жизни придет конец.
— Госпожа Шаша, у вас есть пожелания? Вы хотите что-нибудь?
Сафии не удался звук «с», и прозвучало очень смешно. Я рассмеялся и обратился к ней:
— Сафия, если тебе трудно выговорить «Саша», можешь называть меня Зеноби, так меня звали в лагере сирийцы. И никаких слов «госпожа», я тебе не госпожа и быть ею не собираюсь, — отрезал я.
— Хорошо, госп… ой, простите, Зеноби. Но… здесь ведь принято говорить «госпожа» при обращении к знатным людям и, боюсь, меня не поймут, если услышат.
— Можешь меня называть госпожой при людях, если того требует этикет, но, когда мы наедине — просто Саша или Зеноби.
Мне уже нравилось имя Зеноби, оно напоминало о том, относительно спокойном и приятном для меня времени.
— А теперь, — продолжил я, — мы пойдем во двор и подышим свежим воздухом, если только твой хозяин и козел в одном лице не против нашей прогулки.
Девушка даже изменилась в лице при слове «козел» и предостерегающе поднесла палец к губам. Надо будет уточнить про камеры и вообще осмотреться в комнатах. Не хватало еще голым задом сверкать, способствуя рукоблудию извращенца.
Я посмотрел в зеркало, платье было приталенное и шло мне при моем росте. «А ничего такая арабка-то получилась!» Я подмигнул своему отражению, и мы покинули комнату.
Дворец был монументальный по меркам современного градостроительства, этажей на шесть, хотя по ряду окон их было всего три, не считая куполообразной крыши. Величественные колонны в количестве восьми штук, по четыре с каждой стороны, подпирали карниз второго этажа, превращенный в огромную террасу, на которой можно было рассмотреть ротанговую мебель для чаепития на свежем воздухе. Само здание, насколько можно было судить, построили из белого камня с небольшим синеватым отливом, но раствора между блоками не было. Адский труд, наверное, не одной сотни людей, позволил так обтесать большие каменные блоки, но вышло впечатляюще красиво.
Ступеньки спускались вниз, от них начиналась дорога из мелкого разноцветного камня типа щебенки, извилисто петляющая между причудливыми пальмами. Рука хорошего садовника чувствовалась во всем: от аккуратно подстриженной травы до причудливо разбросанных по всей территории пальм. Самих въездных ворот и передней части забора со ступенек не было видно. По бокам от дороги шли газоны, справа — довольно большой бассейн, заполненный водой, а с левой стороны — самое настоящее поле для гольфа. На сколько лунок, я не мог оценить, но простиралось оно не меньше чем на два футбольных поля.
По тропинке из разноцветного щебня мы добрались до ворот в виде ажурной кованой решетки. С обеих сторон к ней примыкал забор из камня. Утром, во время попытки бегства, я не ошибся в своих первоначальных оценках: два человеческих роста, если быть точнее, под четыре метра, так мне показалось с моего места. У ворот снаружи стоял небольшой домик из такого же камня, как и забор, виднелся массивный шлагбаум. «Охранники», — отметил я для себя, и мы свернули в сторону поля для гольфа. Пройдя через него, мы подошли к боковой стороне сада: забор и с этой стороны был не меньше.