Медицина многим обязана распространению книгопечатания, которое позволило врачам самим, а не в пересказе, ознакомиться с трудами античных авторов. Сочинения великого Гиппократа и других греков, известные до этого лишь немногим, издавались и переводились на латынь, а потом и на современные европейские языки. Были отпечатаны также давно известные работы восточных мудрецов Авиценны (Ибн Сины) и Разеса (ар-Рази), в которых описывалось множество лекарственных средств. Еще больше новых лекарств доставили из дальних стран путешественники и конкистадоры, что дало новый толчок развитию фармакологии. Венецанский врач-новатор Джироламо Фракасторо в своей работе «О контагии, о контагиозных болезнях и их лечении» (1546) впервые предположил, что болезни вызываются крохотными частицами («семенами»), передаваемыми от человека к человеку через прямой или даже непрямой контакт. Однако только создание микроскопа Левенгуком полтора века спустя позволило открыть первые микроорганизмы и доказать их роль в распространении заболеваний.
Сумма накопленных медиками знаний позволила им пересмотреть общепринятую в Средние века теорию о жидкостях, согласно которой здоровье человека создавалось равновесием в его организме четырех жидкостей (угморов) — крови, флегмы, желтой и черной желчи, соответствующих четырем качествам природы — сухому, влажному, холодному и теплому. В случае болезни следовало удалить избыток одной из жидкостей кровопусканием, слабительным, клизмой или банками. Собственно, к этому до XV века (а во многих случаях и позже) сводилось лечение большинства болезней, дополняемое приемом гомеопатических средств и примитивной хирургией. Конечно, без обезболивания — эфирный наркоз начали применять только в XIX веке, а до этого чувствительность при операциях снижали с помощью вина или наркотических средств. Врач и естествоиспытатель Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм по прозвищу Парацельс отверг в своих трудах теорию жидкостей, призывая лечить болезни алхимическими средствами, в том числе такими ядовитыми, как свинец, мышьяк и сурьма. Уже после безвременной кончины Парацельса в 1541 году его методы обрели популярность, вызвав ожесточенную полемику во многих университетах Европы.
Теофраст Бомбаст фон Гогенхейм Парацельс
Несмотря на развитие медицины, она оставалась беспомощна перед эпидемическими болезнями — подлинным бичом человечества. Победить веками мучившую европейцев проказу удалось путем строгой изоляции заболевших, однако ее место заняли сразу несколько еще более опасных болезней, пришедших с других континентов. В конце XV века в кварталах бедняков свирепствовал сыпной тиф, а во Франции быстро распространялся сифилис, прозванный в других странах «французской болезнью», хотя его родиной считают Америку. Используя ртуть и мышьяк, медики смогли сохранить больным жизнь, но не излечить их до конца. Плюс к этому по континенту продолжала гулять «несвятая троица» опаснейших недугов — чума, холера, черная оспа. Первое место среди них по заслугам принадлежало бубонной чуме, которая в 1346–1348 годах скосила 60 миллионов человек — почти половину населения Европы. Хотя такие катастрофы больше не повторялись, локальные эпидемии чумы вплоть до XVIII века посещали европейские страны, особенно города, где антисанитария, скученность, обилие крыс и блох создавали питательную почву для эпидемий.
Медицина той эпохи была полностью беспомощна перед чумой. Фактически единственным средством спасения, которое она могла порекомендовать пациентам, было бежать из зараженной местности «быстрее, дальше и дольше». Сами доктора в случае чумы вели себя по-разному: одни мужественно оставались рядом с больными и гибли вместе с ними, другие, забыв про клятву Гиппократа, спасались первыми, за что их, впрочем, никто не осуждал. Все это ярко проявилось в конце 1520 года, когда чума пришла в Авиньон. Университет временно закрылся, а студенты и преподаватели разбежались кто куда. Среди них был и Нострадамус, который не успел получить свой магистерский диплом. Из-за этого он не мог поступить в университет и решил поездить по Европе, чтобы обзавестись знанием жизни и опытом лечения болезней. Средства на путешествие выделил отец, одобривший планы Мишеля заняться медициной. Материально поддерживая сына все годы учебы, он за это лишил его доли в наследстве, разделив перед смертью все свое имущество между остальными сыновьями.