— Да, вот, удивительно, все помнится, будто было вчера.
Мы подозвали усача и снова попросили кофе.
Мой друг продолжал.
— К нам в город приехал цирк. Было это уже перед войной, когда началось строительство завода. Наш Черемшинск ожил. Будто протер глаза после долгого сна. В старых домиках поселились квартиранты. На работу их возили на автобусах и грузовиках. Жили и за городом. Поставили там палатки, похожие на длинные сараи с окнами.
В тот год после майских праздников на заборах и стенах запестрели афиши: «Едет цирк!», «Госцирк-шапито», «Внимание, скоро — цирк!» Появились плакаты с замысловатыми фамилиями акробатов, гимнастов и дрессировщиков и обещанием, что «весь вечер у ковра» станет веселить публику клоун Лев Удачкин.
Нечего говорить о мальчишках, смотревших по десятку раз картину «Цирк», славу которой для нас затмевал только «Чапаев». Но и взрослые с нетерпением ждали начала гастролей. А мы, огольцы, что ни день носились к полуразвалившимся воротам городской заставы встречать цирк и дрожали при мысли, что может он вдруг в Черемшинск не приехать.
Но цирк все-таки прибыл. Приехал в нескольких вагончиках на колесах, прицепленных к грузовикам. Вагончики полукругом составили на Базарной площади неподалеку от рынка. В одном из них, к нашему ликованию, раздавался медвежий рев.
Уже на следующий день стали устанавливать шапито. Подняли две высоченные мачты и принялись сколачивать что-то похожее на круглый забор, за которым строились невысокие трибуны с деревянными скамейками. Потом поднялся брезент и закрыл от нас все, что было за ним.
Нисколько не интересовался приезжим цирком, кажется, только один наш дед. Когда я, прибегая с площади, рассказывал ему, что там видел, дед слушал меня рассеянно. Покивав головой и пробормотав: «Ну хорошо, хорошо…», он уходил к себе в комнату.
Я приставал к нему.
— Дед, мы пойдем с тобой в цирк вместе? Мама мне даст денег.
Он отнекивался.
— Иди один. Я сам тебе на билет дам. Что мне смотреть, не видал я цирков?
Это было странно, потому что, например, наш дед часто бывал в кино. На картины, когда пускали до шестнадцати лет, мы ходили вместе. Оба мы любили комедии. Дед смеялся не меньше моего. Задиристо как-то по-детски хохотал. Засмеется, потом оглядывается в темноту, на соседей. Будто стыдится своего смеха.
И тут он пошел со мной в кино. Было ему в те дни дома как-то не по себе. Даже на дежурство на фабрику уходил раньше времени.
Всегда мы ходили в наш кинотеатр через Базарную площадь. Так было поближе. А тут дед повел меня по главной улице, не сокращая дороги: «Идем так».
Назад шли тем же путем и разговора про увиденную картину, как это у нас водилось обычно, на тот раз не получилось.
На главной улице находилась гостиница «Центральная». Двухэтажный каменный дом с рестораном. Почему она называлась «Центральной», неизвестно. Других гостиниц в городе не имелось.
Ну так, шагали мы молча домой. Приближались уже к гостинице. На улице было светло. У самой «Центральной» навстречу нам попался незнакомый человек. Мне показалось, увидев его, дед хотел юркнуть в сторону, но было уже поздно. Встречный заметил его и шел к нам, удивленно вскинув брови.
Был он одет не по-здешнему: в светлый костюм и высокие начищенные сапоги. На шее бантик-бабочка. На голове большая кепка с пуговкой сверху.
— Мишель!.. Ты?! Глазам своим не верю!.. Откуда в этой дыре?!
Прокричав все это так громко, что было, наверно, слышно на другом углу улицы, человек в кепке с кнопочкой обнял нашего деда и, не выпуская из своих рук, расцеловал.
— Так вот он куда спрятался, старый хитрец!.. — продолжал он, уже отпрянув и стискивая деду плечи. — Пропал, совершенно испарился… Я и в Москве интересовался. Никто не знает, куда подевался…
Увидев, что дед кидает в мою сторону растерянные взгляды, я решил пройти вперед и подождать его поодаль. Назвавший его хитрецом был моложе нашего деда, хотя из-под кепки и выглядывали аккуратно подстриженные седые височки.
Но тут меня позвали. Показав на меня, дед сказал:
— Это мой внук, Иван Августович.
— Глядите, все у него есть, — проговорил тот и, оставив старика, пожал мне руку. — Рад знакомству.
Рука у него была твердая, будто из камня. Мне показалось — где-то я уже видел этого человека, слышал его громкий голос. Вскоре они с дедом попрощались.