Выводы и предположения он компании озвучивать не стал. Вместо этого он задал совсем не тот вопрос, который собирался:
— Доктор, и ты, «драйвер»… Интересно, почему тогда, полтора года назад никто из участников Договора не появился в Крепости? Ваши старые друзья, как-никак… Ваши, и Дженкинса, и Фармера с Гринсбергом.
Он ждал, что ответит Отшельник, но отозвался неожиданно Лившиц — чуть подался вперед, сверкая по-молодому живыми темными глазами:
— Да потому, молодой человек, что мы, только что вами перечисленные, уже история. Прошлое. А ваши друзья, те, что отправили вас на это самоубийство, считают, что творят будущее, но боятся своего прошлого, своей истории. Нас.
— Да они и сами уже история, — вставил Отшельник.
Доктор кивнул:
— Ну, в этом, по крайней мере, мы теперь с ними на равных… И отчасти я им даже завидую: ведь это ж словами не передать, до чего приятно в один прекрасный день понять, что ты уже не делаешь историю, а просто смотришь со стороны, как ее делают другие. Вот вы, например. Или ты, — он ехидно, но в то же время как-то по-доброму улыбнулся Джейн. — Бог отцов моих, ну думал ли я, что золотушная соплюха с расцарапанными коленками, от горшка два вершка, будет на моих глазах историю творить?!
— И ничего не золотушная! — обиделась Джейн. Олег с трудом сдержал горький смех — ни хрена себе, творцы истории: он, Панин Олег, дотла выжженный изнутри, Стас с перепрошитыми мозгами, наемничек — ничего не скажешь, там, в Святилище он мне по-честному услугу оказал, но тип все равно мерзкий, — Патрик, продавший все и вся ради своей игры, подонок Леваллуа… Полный, мать его, комплект исторических деятелей! Ну и кто у нас нынче будет Наполеоном?..
— Значит, вы, ребята, хотите чтобы я принял командование? — медленно произнес Олег, глядя при этом в упор на Патрика.
Тот, к его чести, кажется даже смутился слегка:
— Ну, в общем, где-то так.
— Номинальное командование, — спокойно уточнил Олег.
Патрик смутился еще больше:
— Ну ты ж сам понимаешь, малыш, в оперативном планировании ты ни черта не смыслишь, не учили тебя этому…
— До оперативного планирования мы еще дойдем. Возможно, — оборвал его Олег. — А вы, господа, не забыли, что я, в общем-то, сюда добирался со строго определенной целью и строго определенной миссией? Вот если с ней у меня все срастется и я при этом останусь живой — тогда и поговорим. И о командовании, и об оперативном планировании, и много о чем еще.
«Принимающая сторона» в полном составе вытаращилась на Олега так, словно он вдруг зеленой шерстью покрылся. Наконец Патрик сумел выдавить:
— Малыш, у тебя… того… с головой-то все в порядке? Ты что, реально веришь во всю эту чухню насчет Выбора?
Олег холодно улыбнулся:
— Во что я верю — это мое и только мое дело. Эти деятели хотели, чтобы я выбирал? Что ж, значит так тому и быть, будет им Выбор. Только для начала мне кое с кем побеседовать придется.
— С кем? — подозрительно осведомился Патрик.
— Неважно. Он все равно не здесь, — с той же пакостной улыбкой информировал Олег. — Все остальное обсудим потом. Как потенциальный командующий, должен предупредить: возражений я не терплю.
«Надеюсь, ты знаешь, что делаешь», — в сомнении пробормотал внутренний голос. Я тоже на это надеюсь, вздохнул про себя Олег.
Глава 4
Гастроли за гранью
Пахло земляникой, соснами и покоем. Ветер шуршал ветками в вершинах сосен, что-то свое там втихушку проворачивая, а не то просто забавляясь, чуть поодаль, на поляне, громко, наперебой, стрекотали кузнечики. Хорошо хоть комаров тут нет, в моем виртуале, усмехнулся про себя Олег, поднимаясь с травы.
По правую руку осталась тропинка, ведущая к «страшному домику», — нечего мне там делать, решил Олег. Этот страх для меня закончился, я выполз из той пыльной пустоты, как змеюка из старой кожи, изменил правила игры, и теперь меня таким уже не напугаешь — может, потому, что я точно знаю, что та заброшенная, покрытая пылью жизнь могла бы быть моей, и даже при этом куда более обустроенной, но не стала и уже никогда не станет. Интересно, кстати, а Ее безносое величество до сих пор меня там под окошком караулит?..
Он чувствовал какую-то странную легкость, совсем не соответствующую ни происходящему, ни тем более предстоящему. Не эйфорию, нет. Просто очередной Рубикон уже позади, и назад не повернешь, и ничего не переиграешь заново — и что бы ни ожидало за следующим поворотом, ты движешься прямиком ему навстречу. А то, что эта легкость идет в комплекте с обреченностью — что ж, Панин Олег платить не отказывается. Уж точно не в этом случае. Он усмехнулся, провел ладонью по шершавой сосновой коре и двинулся по тропинке, повернувшись спиной к поляне с домиком.