Кэт… А ты ведь любил ее, Панин, любил ее, шлюху этакую, несмотря на все романчики на стороне, несмотря на ее жуткий характер, несмотря даже на мнимую ее смерть. И ведь должен был знать — что-то ведь в тебе знало, что она жива! Почему ты ее не искал? Почему, когда нашел ее, то начал раскручивать, вместо того, чтобы…
— Ты тоже любил ее, «снайпер».
Олег повернулся на голос. Колдун, покачиваясь, стоял шагах в пяти от него, но даже с этого расстояния чувствовался крепкий спиртной дух.
— Празднуешь? — безжизненным голосом спросил Олег. На миг ему показалось, что Колдун сейчас ударит его, он ждал этого, даже хотел…
— Пойдем.
Олег пожал плечами, стряхнув с мехового плаща снежную гору, и двинулся следом за Колдуном. Ему действительно было сейчас все равно — стоять ли, идти…
В маленькой захламленной комнатушке воняло какой-то кислятиной и застоявшимся табачным дымом. Колдун рухнул в жалобно скрипнувшее кресло, и Олег машинально отметил, что сильно сдал Колдун, постарел за эти дни… И какой дурак сказал, что несчастье любит компанию? Ни фига оно не любит…
Колдун извлек из-под стола глиняный кувшинчик, проливая на стол, наполнил два оловянных стаканчика:
— Выпьем, «снайпер». Это мы ее убили…
— Не хочу я с тобой пить.
— Пей, барашек, пей… Бе-е!.. Ну, чего вылупился? Ждешь, что я душу тебе начну изливать?
— На хера мне твоя душа? — брезгливо пожал плечами Олег. Сломанную руку в тепле заломило со страшной силой. Дыхание Кэт в ушах на миг прервалось, потом снова возобновилось — с тихим, царапающим сердце хрипом.
— А вот не начну, «снайпер», — Колдун, по всему, его и не слышал — Олег ему почти позавидовал. — Ты думал, я мешок секретов тебе вывалю, да? Говна мешок я тебе вывалю! — Он залпом осушил стаканчик. Олег повернулся было, чтобы уйти, но неожиданно сильные пальцы Колдуна вцепились в его рукав:
— Не-ет, «снайпер», ты со мной все же выпей. За… за нас, дураков в законе. Ты дурак, и я дурак, и оба совершенно законно, смешно, да? — продолжая цепляться за Олега, он снова наполнил свой стаканчик. — Но они, — он проделал неопределенный жест кувшином, — еще больше дураки…
Олег глядел на него без сочувствия. То, что скалилось и пьяно паясничало сейчас в кресле, уже не было Колдуном, холодным и беспощадным бойцом, которого он видел в ту ночь. Так, оболочка… «Вот так нас и убирают», — неожиданно просто и ясно выговорил внутренний голос.
Несмотря на сковавшее мозг оцепенение, Олег поразился: сроду за этим злобным шутом не водилось толковых и внятных высказываний по ситуации! От удивления он даже начал слушать Колдуна.
А тот, залив в себя еще порцию горючего и покряхтев, продолжил:
— Дураки, да… Они думают, я сейчас начну трепаться, ду… душу тебе изливать, рассказывать про Договор — и местечко в этом Договоре освободится, да? А вот!.. — выпустив рукав Олега, он сделал размашистый неприличный жест, чуть не вывалившись из кресла. — Не дождутся!
— Чего не дождутся? — с вялым интересом спросил Олег.
— А ты не видел, да, «снайпер»? Что бывает, когда про Договор треплются, тебя, барашка невинного, с пути сбивают? Приходят Х… хранители — и фш-шитть!.. — Колдун размашистым жестом смел со стола пустой стаканчик и ткнулся в столешницу физией. Приподняв голову, произнес неожиданно трезвым голосом:
— Не дождутся, «снайпер», так и передай.
— Кому? — хмыкнул Олег, но Колдун уже перевалился из кресла на лежак, заваленный каким-то неопрятным тряпьем, и засопел. Олег некоторое время разглядывал его, на автомате соображая, так ли пьян Колдун, как хотел казаться, или это был мастерский спектакль, имеющий целью сказать ему, Олегу… что?
Он взвесил в руке свой стаканчик, мрачно отсалютовал в спину выводящему рулады Колдуну, залпом проглотил содержимое — бр-р, ну и гадость! Машинально проглядел залитую вином бумажку, намертво приклеившуюся к столу: «Дорогой Руди! Кажется, те, о ком ты мне имел сообщить, о наших намерениях оповещены вполне…» — а дальше размашистый почерк сливался в сплошную кляксу. Вот оно, значит, как…
Он и сам не заметил, как оловянный стаканчик смялся в его руке. Поглядел с тупым удивлением на бесформенный комок, уронил его на пол и вышел. Вот оно, значит, как…
То ли пойло колдуново подействовало, то ли разговор с ним, а может, и записка, но что-то изменилось. Дыхание Кэт все так же звучало в ушах, но чертово тренированное сознание уже включило «буфер», рассеивая внимание, распыляя его на мелочи: изморось на буром камне… треск факела в массивной жирандоли… чуть слышное эхо от собственных шагов… след ржавчины на алебарде часового… Туда же, алебарда у него ржавая, а еще часовой называется!..