С наемника вдруг разом слетело все шутовство, он стал серьезен и даже строг:
— «Снайпер», ты только пойми правильно. Вот в этом случае я от тебя ничего не хочу, ничего не требую. Я просто помочь тебе могу — как мужик мужику. Совершенно бесплатно.
— Помочь — в чем? — насторожился Олег. Слова наемника, и уж тем более внезапная его серьезность ему крайне не понравились.
— Женщина, ну, которую позавчера ночью… «Снайпер», я не знаю, кто она для тебя, что она для тебя, но я знаю, как ей сейчас. ТАМ хреново, «снайпер». ТАМ очень хреново. А я пока что могу ее ОТТУДА вернуть.
— Что ты сказал?! — Олег одним движением поднялся, новая злость, ледяная и белая, пронзила его от макушки до пят. Белесый наемник все так же серьезно глядел на него, даже ногой качать перестал:
— Сядь, «снайпер». Сядь, — он подождал, пока Олег снова не опустится на лежак, потом повторил негромко: — Я могу ее вернуть. И взамен у тебя ничего не попрошу, никаких обещаний, никаких намеков даже. И только вот не надо этих твоих шуточек про «душу потом», а? Ну что, ловушку ищешь?
— Хочешь сказать, ее нет?
— Ох, есть, «снайпер», да еще какая, — вздохнул наемник. — Ты не бойся, я тебе все по-честному расскажу. В наших с тобой играх врать себе дороже выходит. Короче, «снайпер», если я ее верну… ну, это будет не совсем она, понимаешь?
— Не понимаю, — все с той же настороженностью покачал головой Олег.
— Ну, как бы тебе объяснить, — наемник даже сморщился. — Ну вот на меня посмотри. Вроде и человек, а вроде и не очень, понимаешь? Да нет, не зомби из «ужастика», а просто… Просто все чуть по-другому.
— И кто же ты?
— Кабы знать, «снайпер»… Короче, если я ее верну, она, может, тебя и не узнает, а узнает — тоже не обрадуешься. Так что подумай, «снайпер», крепко подумай.
— А с чего вдруг такая благотворительность? — сквозь зубы спросил Олег. — Ты ж взамен ничего не просишь, верно? Ну и для чего оно тебе надо?
На губах наемника мелькнула странная кривоватая улыбка:
— А это уж мое дело, «снайпер». Ты, главное, думай, только сильно не затягивай — у нее всего-то и есть дня три, четыре от силы. Что-что, а это я чувствую.
— И что потом? — невпопад спросил Олег.
— Если надумаешь — где меня найти, знаешь. Или… Или просто пожелай этого, «снайпер». Всерьез пожелай, по-настоящему.
Олег недоверчиво смотрел на него. Он по-прежнему понимал отчетливо: этот… человек?.. — враг, был врагом и врагом останется, но присутствовало и еще что-то, чего он пока не умел расшифровать.
Наемник тем временем поднялся:
— Ладно, мне с твоими лишний раз видеться совсем ни к чему. Думай, «снайпер», — и двинулся не к двери, а к окну, но на полдороге буквально растаял в воздухе. Олег знал — чувствовал, — что если закрыть глаза, то он увидит слабый след, как инверсный от самолета, что подобный след он уже видел — там, в Гетто, возле дома Ляхова, что он может по нему пройти. И понял он вдруг, что может проложить свой след, что ему только один раз шагнуть — и он попадет в любую заранее намеченную точку: в лагерь наемников, в каморку Колдуна, на галерею донжона, на ту лестницу, где они с Кэт бились с туманными фигурами, и достаточно просто наметить цель, захотеть… Только куда идти и зачем?
С минуту просидев неподвижно, Олег выхватил из-за спины подушку, со всей силы пустил ее в стену — так, что лопнула ветхая ткань. Поискал глазами что-нибудь еще, что можно расколотить, потом с глухим рычанием откинулся к стене и сильно потер лицо ладонью.
Что, «снайпер», приловили тебя? И ведь как еще приловили! В угол зажали, голенького… Вряд ли это тот самый выбор, ради которого ты сюда шел, но вот он, перед тобой, и не увернешься, не откажешься гордо, потому что тем самым ты уже выберешь, и что бы ты ни выбрал — будет заведомо плохо…
Хриплое дыхание Кэт продолжало звучать в ушах. Олег зажмурился. Как же я могу решать за тебя? — мысленно обратился он к ней. Ну скажи, как? Ведь что он, сука, мне только что предложил на самом деле? Либо убить тебя, убить по-настоящему, навсегда, либо… Вероятно, тоже убить, но по-другому. А ведь он, паскуда такая, не врал, он знает, что мне врать бесполезно, и если это так, то тебе сейчас ТАМ действительно очень плохо, а будет ли лучше, когда я что-то выберу, я не знаю, откуда мне знать, я всего лишь человек, а человек слаб, глуп, подл, и ему свойственно ошибаться, ему всегда и во всем свойственно ошибаться, и за его ошибки приходится платить другим, таким же слабым, глупым и подлым, и им тогда тоже приходится выбирать и совершать ошибки, за которые придется платить уже новым, и это цепная реакция, и ее не остановить…