— Да нет, пожалуй, не ответственности. Себя. Масштабов. Знаешь, когда не очень умный человек, посредственность, пытается улучшить мир… Зараза, я сейчас как та собачка: вроде все понимаю, а сказать не могу… В общем, думаю, единственное, что я хоть как-то к лучшему изменить способен — это себя, да и то сомнительно. А чтобы это я себя изменял, а не меня изменяли — мне надо разобраться с пресловутым Договором. А это, с любого боку, дело-то глобальное, так что… Так что пребываю я сейчас в мандраже и полном раздрае и расстройстве чувств. Извини, как умел — так ответил… Что-то более внятное выдать я пока просто не готов.
Она кивнула:
— Да, понимаю… Твоя очередь.
Вопросов к ней, конечно, имелся вагон с тележкой, но Олег решил пока остановиться на первоочередном:
— Слушай, а вот сейчас, когда ты почувствовала наблюдение, ты что — кого-то узнала?
Ханна подарила ему странный взгляд:
— А ты не узнал?
— Ой, ви таки тоже с Одессы?
Она усмехнулась уголками губ, потом произнесла нерешительно:
— Не то чтобы узнала… Просто знаешь, тот «снайпер», он как-то очень на тебя похож — ну, по спектру Волны, по цвету, что ли… Даже спутать можно.
— Блеск и плеск, моя прелесть, — пробормотал Олег. — Мало мне, значит, было двойников в телевизоре…
— Я про двойников ничего не говорила. Но ты знаешь, не удивлюсь.
— Я уже не удивлюсь, если сейчас войдет сюда трехметровый розовый бегемот в цилиндре и спросит ведро чифиря и… Что, так похож?
— Только по спектру.
— Вот так, навскидку: со здешними хозяевами этот «снайпер» как-то связан?
— Скорее нет, чем да, — не задумываясь, отозвалась Ханна. — Хотя… думаю, скоро увидим.
— Скоро?
— Ты ж сам говорил, в номере они сидеть не станут. И сейчас сюда идут.
— Почуяла?
— Да нет, Джордж нам маячит…
Последняя нота гитарного соло отзвенела серебряной каплей, и Олег под руку повел Ханну к столику — не спеша. Опасности он покуда не ощущал.
— Знаешь, я уже не помню, когда в последний раз танцевала, — вздохнула Ханна.
— Я тоже, — через силу улыбнулся Олег. На самом деле он помнил отлично. Последнее лето с Кэт, в том самом баре, где убили курьершу, и выступала тогда «живьем» какая-то очень неплохая команда чуть не из метрополии, и пахло кофе и нагретой солнцем зеленью… Он уже привычно «задавил» воспоминание, но Ханна — как-никак, ученица и любовница хорошего «сенсора» — все же что-то почуяла:
— Извини.
— Все нормально.
Судя по эмоциональному фону, Ханна вряд ли была с ним согласна — да Олег и сам чувствовал, что далеко не все с ним нормально. Ладно, в глухой неадекват вроде не ушел покуда, мрачно подумал он. Значит, не все безнадежно…
— Джейн с тобой об этом не говорила?
— О чем — «об этом»?
— Неважно… Значит, поговорит.
Олег только головой покачал — и не сказал ничего.
Отодвинув кресло, галантно усадил Ханну, уселся сам, закурил, плеснул себе коньячку и выжидательно уставился на дверь. Стас, поигрывая цепочкой, с видом нарочито беззаботным осведомился:
— Так что, босс, подставляем мягкое брюхо, или?..
— Похоже, что «или», — усмехнулся Олег. — Только в меру, умоляю.
— Обижаешь, начальник… Знаешь, — Стас смерил Олега взглядом, — этот «снайпер», он…
— Да знаю, знаю. Вот и хочу сперва на них поглядеть. В драку они вроде бы не рвутся, так что не форсируем, играем на нервах.
— Ну тактик, мать твою! — помотал головой Стас. — Ну чисто Наполеон…
— Трижды герой Мира с правом ношения на груди всех блестящих предметов, — фыркнул Олег. — Нам их только поначалу не спугнуть, так что контачим мягонько, аккуратно. И без гопничества. Это намек, если кто не понял…
— Да уж где нам, сиволапым… Так, внимание. Они здесь.
Олег откинулся на спинку кресла, как в театре. Ему вдруг пришло в голову, что полутемный ресторанный зал с массивными квадратными потолочными балками, с темно-лиловыми портьерами и тяжеловесной мебелью и впрямь смахивает на сцену перед началом спектакля. Декорации поставлены с вечера, и время еще есть, актеры судачат в курилке или неторопливо переодеваются, зевающий радист проверяет фонограмму, и помреж придирчиво смотрит, заряжен ли реквизит… А в фойе еще тихо, не спешат зрители, и кажется, что сцена так и останется в полумгле, в тишине, и не вспыхнут нестерпимо софиты, не будет сумасшедшего, на грани, азарта героев в поролоновых латах, заводящего зал… Все будет, подумал он с легкой насмешкой. Насчет зрителей не знаю, конечно, а вот представление гарантировано.