Снова вспомнился Вундерланд — там, сидя на поваленном дереве у лесной землянки, он чувствовал себя праздным, чужим наблюдателем на берегу, инертным и инородным предметом. А здесь он плыл вместе со временем, был его частью — нет, он сам был временем, и время было им, и эта пустыня, и неудержимая буря, и вихрящийся красноватый песок — все это был Олег Панин. Он ощутил безбрежное, вечное спокойствие пустыни, слился с ним — эх, двуногие без перьев, мелковато ваши трудности в этом масштабе выглядят… Если ты, Кэт, чувствуешь что-то схожее в своем Вундерланде, то я жил не зря, мельком подумал он. Я не спас тебя, но хотя бы сделал тебе хороший подарок.
Какое-то время он лежал неподвижно, глядя на тусклый, вполнакала, светильник под низким бетонным потолком. Ощущение было — как после хорошего холодного душа. И сумбурный рассказ Джейн вроде бы сложился в картинку вполне осмысленную.
…Когда Арон и Марта Лебовски прибыли в Крепость, Крепости как таковой еще не было. Были приземистые ветроустойчивые бараки-времянки, обозначенный вешками периметр, цементная площадка, размеченная под рабочий контур ПВ-портала, бетонированный колодец, из которого со страшной глубины приходилось качать воду ручным насосом… Была горстка энтузиастов, по большей части молодых, во главе с пробивным и решительным Уолтом Гринсбергом из «белых ворон» Административного корпуса — впрочем, к «белым воронам» относились и все командующие полевыми базами. Было два взвода охраны из Объединенных сил под командой молодого амбициозного капитана Дженкинса, и солдатики в свободное время вкалывали на строительстве поселка наравне с техниками и учеными… Справедливости ради стоит заметить, что свободного времени у них было много, поскольку реальная угроза безопасности поселка отсутствовала.
Была пустыня вокруг на многие километры, была паршивая, неустойчивая связь с Большой землей, вынужденное бездействие в тесноте бараков во время «султанов», были постоянные экземы от вездесущей пыли, обрыдлые до тошноты консервы, нервные срывы… Но поселок рос, и какой-то шутник из поклонников вестерна уже нарек его Фронтиром.
Были сарацины. То есть были они где-то там, в пустыне — возникали время от времени размытыми силуэтами на горизонте, чтобы тут же пропасть. Кстати, сарацинами их обозвал чуть ли не тот же шутник — насколько Олег понял, погибший во время «султана» полгода спустя… Маргарет Лин, которую тогда называли не Бабулей, а исключительно Бритвой, и Сальваторе Больцано, еще не ставший Доном Корлеоне, на протяжении целого года пытались как-то вычислить ихнее сарацинское становище, подобраться к ним поближе — но раз за разом терпели поражение. Результат вылазок оказывался одинаков — ветер, песок, набившийся в ботинки, жгучее разочарование да суховатые шуточки Фармера, наблюдателя из СБ. Больцано в конце концов сдался, не выдержал безнадеги, не выдержал того, что пустыня словно смеется над ним — и сбежал на Большую землю, но Бритва оказалась упорнее. Она умела ждать.
Адъюнкт-профессор кафедры ПВ-физики Арон Лебовски, исследователь ПВ-аномалий, бомбардировал письмами Административный корпус, научный отдел Управления, университет Метрополии, требуя штат и оборудование — перспективы намечались нешуточные. Малый ПВ-портал в тестовом режиме всякий раз выдавал на контрольный дисплей полную ахинею, и стоило задействовать его, как в радиусе сотни метров от него возникали локальные структурные изменения пространства — а чем еще можно объяснить появление посреди пустыни самого натурального снеговика или половины глинобитного сарая с перепуганной насмерть козой?.. Административный корпус отмалчивался, научный отдел отписывался, старый дружище и вечный оппонент Крамнер из университета обещал попытаться помочь — и ничего не двигалось с места.
Масла в огонь подливали рассказы разведчиков — по их словам, отойдя на несколько километров от лагеря, им случалось попадать в местности, на карте не обозначенные, с совершенно иным ландшафтом и климатом, но все попытки повторить маршрут кончались ничем. Пустыня и впрямь смеялась над жалкими потугами адъюнкт-профессора организовать «попадания» в какую-то систему, и от самоубийственных экспериментов на себе его удерживало только то, что Марта, штатный «полевик» И-группы, ждала ребенка.