— Тормози, приехали. Двигатель пока не глуши. Как все выпрыгнут, развернешься и тогда глуши.
— К машине, тихо и быстро, — сказал я как можно тише, и бойцы посыпались из кузова, занимая позиции вдоль лесополосы.
Водитель относительно беззвучно закрыл двери кузова, быстро развернулся в обратном направлении, и заглушил двигатель. Я показал ему палец у рта. Наступила гробовая тишина. Мы просто слушали, минуты две-три. В такие моменты ты настолько сосредоточен и сконцентрирован, что складывается ощущение, что все твои чувства в данный момент работают на двести процентов. Я стоял, облокотившись на машину, и тоже, как все, слушал эту страшную тишину. Настолько страшную и неприятную, что ты не хочешь ей верить, настолько тихо вокруг. Я подошел к Туману, который наблюдал местность в ночник, немного выйдя из лесополосы на ту сторону, показал рядом лежащему, чтоб все подтягивались ко мне. Сигналы как по цепочке стали идти вдоль лесополосы, и народ медленно стал подходить к направляющему.
— Внимание. Работаем по ранее продуманному плану. Каждый знает, что делать и когда делать. Старый, радист, — вы у машины, смотрите в поле и работаете по ситуации. Основной пункт сбора — наше местоположение, запасной — наша станция. Идете на восток, упираетесь в железку, поворачиваете налево и идете до станции, там уже не заблудитесь. Только смотрите, через наших вчерашних соседей не ломитесь, они немного с приветом и будут стрелять. Но там уже по ситуации. Максимальная тишина, максимальная концентрация. С Богом. Туман, вперед.
Туман уже нашел проход в лесополосе, которая шла с востока на запад. Вся группа бесшумно преодолела этот маленький кусочек леса, и мы встали вдоль лесополосы, которая идет на юг, к нашему танку, построившись в необходимый походный порядок, который я доводил ранее. Робко начали движение. Шли ни быстро, ни медленно, но аккуратно, практически без звука, осматривая местность по сторонам. Через какое-то время головняк сел, и я понял, что это позиция двух первых бойцов. Я ткнул в них пальцем и показал, что они должны занять оборону здесь. Они утвердительно кивнули и изготовились в лесополосе. Группа двинулась дальше. Дойдя до середины поля, Туман сел, подняв руку, все бойцы повторили то же самое, изготовившись к бою. Я повернулся назад и рукой указал на Лазера, обозначая, что это его место и ему с Толстым надо оставаться здесь. Лазер поднял большой палец вверх, ушел немного в лесополосу и залег. Рядом припарковался Толстый. Я показал Лазеру, что им нужно будет выйти на самую высокую точку поля, в ответ увидел всем знакомый сигнал «ОК» и я дал сигнал на продолжение движения группы. Мы вышли на перегиб поля, и только там мне открылась картина, которую я только представлял по карте. Наша лесополоса уходила на юг, все поле было в воронках различного диаметра, противоположная параллельная лесополоса уходила немного наискосок вправо, вдали виднелась лесополоса, которая скрывала автомобильную дорогу и расположение противника.
«Так, сюда дошли. Это уже хорошо, это четверть задачи. Поле большое, особо по нему не набегаешься…» — произнес я про себя, пытаясь в темноте найти очертания танка.
Я махнул рукой, и мы двинулись дальше. Пока мы шли вдоль лесополосы, я был рад луне, так как тень, которая образовывалась от лесополосы, очень тщательно нас скрывала. Я обернулся назад и только со второй попытки увидел своих пулеметчиков, освещение ночного поля было идеально. Так я думал, пока мы не вышли к прогалу. Сказать, что прогал был большой — ничего не сказать. Он был метров двести, но когда над тобой как лампочка горит луна, когда освещение как днем, когда до противника остается меньше пятисот метров, то этот прогал становится опасным и неоправданным аттракционом. Я указал группе сесть в лесополосу. У меня было две идеи, одна быстрая, одна медленная, бежать или ползти. Первая идея перевесила чашу весов, то есть все оставалось так, как я планировал там, на лежащей двери. Я указал бойцам, что это их позиция, и показал, что они лежат до тех пор, пока не увидят нас, бегущих обратно. Они легли, я всем еще раз показал палец у рта, и оставшемуся дозору показал выдвинуться на самый край лесополосы. В этот момент Сеня наступает на лед, и происходит нереальный треск, который должен был бы услышать даже ротный. Это показалось так громко, что мой пульс прибавил еще пару десятков ударов в минуту. Мы сели на жопу и ждали реакцию, но ее не было. Я показал Сене палец у виска, и он понимающе опустил глаза. Но бежать все равно было страшно. Очень ярко, очень далеко и очень долго. Пульс долбил по артериям качественно. На это надо было решиться. Я чего-то ждал. И тут, прям над головой Сени, где-то очень далеко, начинают взлетать ракеты от «Града». Я понял, что это наш шанс:
— Слушаем внимательно, как только до нас доносятся звуки этого «Града», сразу стартуем, без команды. Ждем, — очень тихо сориентировал я бойцов, прикрывая рот рукой, чтоб мой голос далеко не расходился.
Мы все ждали этого звука, как выстрела пистолета на старте. Это был очень волнительный момент, так как ты понимаешь, что это сигнал в неизвестность и в неизведанность, и что там сейчас произойдет, ты узнаешь уже после.
Стали доноситься звуки запуска реактивных ракет, и мы рванули, как не в себя. Было такое ощущение, что ты не дышишь и не касаешься земли. Ты не видишь ничего вокруг, только финишную ленту в виде продолжения лесополосы. Но быстро преодолеть не получилось. Очень сильно отставал от нас Бриз в своей огромной разгрузке, и, более того, он еще и упал, споткнувшись о край воронки, и два бойца бросились помогать ему подняться. Это было вечно. Адреналин в таких пропорциях в моей крови еще не присутствовал. Бриз поднялся на ноги, и мы рванули дальше. Первым добежал Туман, упал где-то сбоку и сразу стал смотреть в ночник. Рядом с ним рухнули все остальные и смотрели как добегает Бриз. В тот момент, я уверен, каждый в душе пытался его ускорить. Бриз добежал и рухнул без сил, пытаясь жадно хватать воздух ртом. В этот момент отсутствие разгрузки сыграло свою положительную роль. Все пытались отдышаться, стараясь не производить никаких звуков. Туман наблюдал. Я подполз к нему и спросил на ухо:
— Что видишь?
— Противника не вижу, танк вижу, — ответил Туман, убрав ночник от своего левого глаза.
Я показал Болту, что он остается здесь, а сам взглянул на противоположную сторону прогала. Разведчиков видно не было, хотя видимость была как днем. Я показал Туману, что продолжаем движение.
Первым полз Туман, периодически поглядывая в ночник, слегка приподнимаясь на руках. Вторым полз Бриз, третьим Сеня, четвертым Парфей, и крайним полз я. Когда мы проползли метров пятьдесят, Туман вытянул руку вправо и пару раз согнул ее в локте. Он показывал, что мы доползли до танка. Дальше все было без команд и сигналов, как будто мы эту задачу тренировали каждый день на протяжении месяца. Я немного отполз в поле, так как за ползущими впереди мне не было видно обстановки. Парфей с Сеней что-то там ковырялись, ползали, но все было максимально тихо. Нам очень помогла в тот момент относительно низкая луна и относительно длинная тень от лесополосы. Нижняя часть танка была в темноте, и это очень хорошо маскировало моих бойцов.
Парфей и Сеня поползли от лесополосы в сторону танка. Видеть я их уже не мог, я слышал только тихие и плавные звуки от их перемещения. Я лежал головой в сторону противника и не знал, о чем думать. В тот момент я очень хотел, чтобы мы не спалились. Напряжение колоссальное. Ты находишься под носом у противника, и они об этом не знают. Тут я услышал громкий смех со стороны противника. Я медленно подполз к Туману, полз ничком, не издавая ни звука. Это был второй положительный момент отсутствия разгрузки. Я прополз мимо Бриза, который изготовился в сторону противника, не обращая на меня никакого внимания, дополз до Тумана, который мне показал пальцами, что видит двух человек, один из них курит. Я немного полежал рядом, сигаретный запах дошел до нас, о чем мне показал Туман, указывая на нос. Потом он показал, что никого не видит, они ушли куда-то вглубь своих позиций. Я пополз обратно, тем же маршрутом, мимо Бриза. Я опять немного углубился в поле, и пытался услышать своих разведчиков, ползающих под танком, но ничего слышно не было. Через какое-то время ко мне стал кто-то ползти. Это был Парфей. Он подполз ко мне максимально близко и, прикрыв рот рукой, очень тихо, произнес мне на ухо: