Крупные капли наперегонки ползут вниз по окну. Миша дышит на стекло и по запотевшему месту пальцем пишет букву «М». Её сегодня проходили в школе.
— Ты переоделся? — спрашивает бабушка. Тогда мой руки и садись.
Только уселся за стол — звонок в дверь. Похлёбкин. Усы молочные на верхней губе. Глаза довольные, добрые.
Миша быстро протыкает сардельку вилкой.
— Я сейчас.
— Не торопись, не торопись. — Это говорит, конечно, бабушка.
Похлёбкин за её спиной делает Мише какие-то знаки. Миша улыбается в ответ.
— Понял. Марки клеить. Иду, иду!
Вся школа коллекционирует марки.
И оба Миши тоже собирают свою коллекцию. Сначала порознь марки покупали. Но в хорошую минуту решили это делать сообща. В такие минуты кажется людям, что дружба их вечна и нерушима. Вот в знак нерушимости своей дружбы и ссыпали друзья свои марки в одну общую груду. И сделалось обоим так хорошо и радостно, что захотелось им, чтобы так было всегда.
Миша сбегал за своим новым альбомом для рисования. Похлёбкин разогрел столярный клей, достал кисточку, и через час все марки оказались намертво приклеены к толстым страницам. Мальчики были в восторге от своей работы: красиво и добротно выглядел теперь альбом. И, уж что верно, то верно, общая коллекция начала расти вдвое быстрей.
Нет, не разлюбил Миша геологию. Только застой здесь какой-то получился. Новых камней не прибавляется, да и неоткуда: не с Мишкой же Похлёбкиным меняться… Вот и лежит коллекция у дальней стенки бельевого шкафа, тысячу раз переложенная, тысячу раз пересмотренная. Так уж получилось, что камни — это до весны, камни — это пока не главное.
Вот и сейчас оба Миши, едва перекусив, идут трудиться. Предстоит расклеить большую спортивную серию. Из похлёбкинской кухни рази́т столярным клеем. Некоторое время коллекционеры трудятся молча. Полторы странички густо обклеены марками. Пора и отдохнуть. Похлёбкин потягивается.
— Мишка, а ранец всё-таки лучше, руки свободные. Если в мороз, например, сунул руки в карманы и идёшь себе…
Что лучше: ранец или портфель — это спор давнишний.
Мишу Крюкова и Мишу Похлёбкина записали в один класс — первый «Д» и посадили на одну парту. Всё у них теперь одинаковое: и форма, и тетради, и учебники. Одно различие всё-таки есть: Эмилия Ивановна купила своему сыну ранец. А у Миши — портфель. Миша не сдаётся и защищает свой портфель. Спор идет с первого дня занятий, жаркий и не всегда справедливый…
— Мишка!
— Что?
— Я вот что думаю: зря ты в школу пошёл.
— Почему?
— Тебе с твоим портфелем прямо директором надо идти.
— А тебе — в зоопарк, к верблюдам одногорбым! От портфеля мускулы развиваются, понял? Боксёры нарочно камни в чемодан кладут и по городу с собой носят.
Похлёбкин трогает Мишину руку и отскакивает в притворном испуге:
— Ой, переразвил!
Дразниться? Ну, это слишком! У Миши тоже терпение может кончиться!
— А вот я сейчас как дам по башке!
Глаза Похлёбкина становятся щёлочками. Он медленно подходит к Мише вплотную.
— Ну давай, я жду.
Миша тоже поднялся. Силы примерно равные, поэтому бывшие друзья долго смотрят друг на друга, сжимая кулаки. Ненависть сжигает их, но никто не решается ударить первым. Наконец, Похлёбкин говорит почему-то:
— Вот то-то. Зло берёт — кишки дерёт! — и, оттопырив нижнюю губу, отворачивается от Миши.
И тут взгляды обоих мальчиков останавливаются на марочной коллекции: общее дело — вот на чём можно сорвать свой гнев!
Ничего общего! Полный раздел! Даёшь ножницы!
Стригли вместе со страницей. Молча. Сосредоточенно. Каждый хорошо помнил свои марки. Через полчаса с альбомом было покончено Он валялся на полу. Из толстых красивых корочек выглядывали уродливые обрезки. «Заядлые враги» играли на тахте в солдатики.
А наутро из Ленинграда вернулся папа Похлёбкин. Он двумя пальцами взял остатки альбома и выбросил на помойку. Потом Аркадий Петрович взялся обеими руками за голову, постоял так, раздумывая, наконец решительно выпрямился, махнул рукой и сам себе ответил:
— А ничего! Уговорим!
Обоим Мишам он велел привести в порядок коллекции минералов.
На марки больше никто не хотел смотреть.
Испытательный срок
Ты что, Аркадий, смеешься? У нас не детский сад! Сюда профессора́ приходят лекции читать. С академиком переписка. А ты первоклассников тянешь. Нет, нет и нет!