До самого вечера Миша ликовал. Он по десять раз показывал кристалл то маме, то бабушке, перекладывал его с места на место, подносил к лампочке, любовался им в тёмном углу и наконец сунул под подушку. Завтра он опять пойдёт на Ключи. Теперь-то он знает, как находить горный хрусталь!
Но за ночь выпал снег и надолго укрыл берега Ключей белым холодным одеялом.
Как длинна уральская зима! Потерпите, горные хрусталики. Доберутся до вас горячие Мишины пальцы! Из песка выковырнут, от глины отмоют. Все удивятся вашей красоте!
Вот и Новый Год на носу. Трещат морозы на улице, трещат дрова в печке. А на оконном стекле, возле рамы, нарос толстенный лёд. Хорошо столовым ножом в нём канавку протопить. Потом можно сдвинуть кусочек пальцем, и поплывёт по стеклянному озеру ледяной корабль.
Но Мише запрещено подходить к окну: он недавно встал с постели после болезни. Всё позади: и банки, и горчичники, и топлёное молоко с маслом, но к окну нельзя. Да Миша и сам не очень-то хочет.
Вот он, его хрусталик, лучше всякой льдинки. Всегда прохладный, не растает никогда, из рук выскочит — не разобьётся. А улицу Миша сегодня увидит сам. без всякого окошка. Надо одеться только как следует, всё-таки грипп был. Как бы не получить осложнение… Одежду поэтому бабушка выдаёт тоже с «осложнением»: ни руку поднять, ни голову повернуть — так закутан. Но если человек просидел одиннадцать дней дома взаперти, сами понимаете, что он против лишнего свитера спорить не станет. Он согласен на всё.
Ну вот, наконец, готово. Мама в прихожей тоже накидывает шубку. Пошли!
Миша плечом толкает отсыревшую входную дверь и наугад через ворвавшееся из сеней морозное облако густого пара, перешагивает порог.
Какой чудесный, оказывается, день! Сосны все в инее. Провода — тоже. Мороз весело ударил Мишу по ноздрям, солнце стрельнуло в глаза озорными иголочками и рассыпалось по сугробам. Сколько снега! От крыльца к дровянику[3] протоптана узкая тропинка. Другая дорожка ведёт к соседнему дому и дальше. По ней идёт мама. Оглянулась. Улыбается Мише. Хорошо! Миша тоже улыбается под шарфом и спешит за ней. А идти с непривычки трудно: очень узкая тропка-канавка. Идешь, как по жердочке: равновесие надо держать. Чуть качнулся — и ногой в сугроб. Вытряхивай потом снег из валенка. А чуть поодаль, по той же дорожке, на трёх лапах идёт кот Матвей. Это у него от мороза такая походка. Миша догоняет маму и мычит: у них уговор — на морозе не разговаривать.
Мама оборачивается и веселыми глазами смотрит на кота, потом на Мишу. Кивнула: пошли!
Снег скрипит под валенками: скрип-скрип. Дошли до заводоуправления. Повернули назад — на первый раз довольно.
Шли. шли. Вдруг — что такое? Не узнать тропинки: кто-то на санях прямо по ней проехал, всю тропинку снегом завалило. Куда шагать — неизвестно.
Пошли медленно, шаг в шаг, след в след. Шли, шли и уткнулись в задок саней-розвальней. Подняли Миша с мамой головы и видят, что стоят эти сани у самого их крыльца, а кто-то в тулупе несёт по ступенькам вверх плетёную корзину. Дверь в сенях приоткрылась, и выглянула незнакомая тётя в пуховом платке, завязанном крест- накрест за спиной. Больше ничего не разглядел: тётя корзину схватила и скрылась в доме. А мама сказала:
— Да, я совсем забыла! К нам поселяется ещё одна семья. В больницу, наконец, второго врача назначили. Пока в нашем доме жить будут. У них кто-то есть твоего возраста, не помню только кто: мальчик или девочка.
И как мама ухитрилась главное забыть! Так вот зачем вчера из маленькой комнаты, где всё равно никто не живёт, вещи переносили в кухню. В дом, в дом! Скорее!
Ужом выворачивается Миша из свитеров. Разлетаются шарфы. Стянул рейтузы вместе с валенками. Бабушка тут как тут. Велела валенки снова надеть. В это время мама бабушку зачем-то в другую комнату позвала. Миша — раз в коридор. Ну, конечно, мальчик! Какая девочка ещё может таким басом реветь! Дверь соседская закрыта. Интересно, какой он, как его зовут?
— Проходи, проходи, не стесняйся! — Это незнакомая тётя подошла сзади. Она протянула над Мишиной головой руку, открыла дверь и животом втиснула его в комнату.
— Миша, а вот к тебе мальчик пришёл познакомиться! Кончай скорей плакать!
Вот так дела! Этот белобрысый тоже Мишей оказался!
А мама нового Миши не умолкала: