Глава - 14
Последние дни пролетели в бешенном ритме. Работы было много, к вечеру с ног валилась. Лишь дочка немного отвлекала от суеты. Я была безмерно благодарна бабе Томе, за ее заботу о Сонечке, да и обо мне тоже.
Наша спасительница давно сказала, что мы для нее роднее собственных детей и внуков, и давно стали для нее семьей. Мне же, лишившейся семьи в одиннадцать лет, ее забота была словно сладкая пилюля для израненной души.
Ночью плохо спала, проснулась с огромными синяками под глазами. Не помню всего сна, но чувство тревоги забыть не удалось. И причиной тому – Макс! Столько лет о нем не вспоминала, а тут на тебе – приснился!
Надеюсь, что его образ в моей голове ничто иное как мимолетное видение. И я постараюсь забыть о нем как можно скорее! И как же я была рада, что мне в этом так скоро помогли!
Стоило выйти в зал, как передо мной появился курьер. Небольшой букет ромашек, протянутый мне, смотрелся очень милым и романтичным. В сердце что-то кольнуло, от мысли о возможном отправителе, но принимать букет я не спешила.
С сомнением посмотрела на все того же курьера. На его лице выражалась мольба и он прошептал:
- Пожалуйста, не ставьте меня в неудобное положение, и просто примите цветы.
Голос звучал немного жалко. Еле сдержала порыв смеха. Это что же ему пообещал отправитель, что паренек готов на все, лишь бы выполнить свою часть.
Расписалась в получении, и забрала букет. Пока никто не видит, спряталась в нашей подсобке, и начала перебирать цветы, в поиске записки.
«Я скучал по тебе!»
Вот как так можно? Где-то пропадает больше недели, а потом пишет, что он скучал? И это притом, что мы даже ни разу не виделись!
Смотрела на цветы, и в душе какая-то искорка зажглась. Букет простой, без пафоса, но при этом заставлял искренне улыбаться и радоваться, что мой таинственный ухажер вновь объявился. Не терпится узнать, кто скрывается под маской незнакомца.
Теперь каждое утро на работе начиналось с букета ромашек. Очевидно, мой незнакомец решил, что ромашки я всегда приму. Что ж – он прав! С каждой новой запиской в глубине души появлялась надежда, что внутри приглашение. Уже не терпелось встретиться с ним. Да и коллеги стали шептаться, придумывая всякие глупости.
Баба Тома сделала замечание, что я оживилась в последние дни и стала чаще улыбаться. Не могла с ней не согласиться. Глупо отрицать тот факт, что я жаждала этой встречи.
После очередного букета Алла Борисовна вновь спустила на меня всех собак, что веду себя неподобающе, и развожу бардак на рабочем месте. Эх, зависть! Было бы чему завидовать!
Казалось, что после Борисовны хуже уже быть не может. Но я ошибалась! Как же я не любила те моменты, когда моя единственная родственница вспоминала обо мне и начинала названивать.
Тетя Оля как обычно говорила, что я очень неблагодарная племянница, раз не помогаю своей благодетельнице, взявшей на себя опеку над одиннадцатилетней девочкой, после смерти троюродной сестры. В такие моменты я с ужасом вспоминаю те семь лет, что я провела в доме Очелловых.
Я была обузой в этом доме. Всегда оскорбленная, притесненная и совершенно никому не нужная. Первый месяц, пока я оплакивала мать, тетушка казалась мне самим совершенством. Всегда такая добрая, отзывчивая. А стоило ее многочисленным подругам заполонить дом, как она тут же выказывала себя заботливой благодетельницей, приютившей бедную родственницу.
Мы с мамой жили скромно. Жилье снимали, но мама понемногу откладывала деньги, чтобы в будущем я могла поступить на платное, в случае необходимости. Когда мамы не стало, счет доверили моей опекунше, с тем условием, что деньги будут идти на мое обеспечение и содержание.
Тетушка оказалась не промах, и быстро убедила всех, что ей просто необходимо сделать ремонт, так как условия проживания совсем не подходят. Так были потрачены почти все сбережения мамы, а ремонт был сделан по высшему разряду… в комнате Юры.
Юрий был единственным ребенком в семье. Так как его отец был моряком и дома бывал крайне редко, воспитанием занималась матушка. Парень рос очень избалованным и высокомерным.
Спустя несколько лет этой каторги, а те годы я думала именно так, я стала приобретать более женские черты, превращаясь из смешной девчушки в симпатичную девушку. Тогда-то на меня и стал обращать внимание Юрий. Сначала это были обычные шутки, со временем его юмор приобретал немного смущающий характер. А в пятнадцать я поняла, что предыдущие годы были не так уж плохи, нежели те, что были впереди.