- А потом... почему тогда...
- Почему, почему... - ворчу я. - Вырос я, наверное. А может, поглупел, не знаю. Да и влюбился я... В Вадькину маму. Право, не знаю, Егор... Но то, что было у нас с Мишкой, это было лучше всего и это навсегда со мной. Forever.
- Здорово... - растерянно молвит Егорка. - Ничего себе, а я и не знал... Блин, как же я сам не догадался-то, не маленький ведь, не слепой! Я теперь понимаю... Как это здорово, дядя Илья! Миша, он такой... Forever...
- Смотри, Борька прибежал, похоже, что он всё уже сделал. Пойдём домой, что ли, - холодно, всё-таки. Сколько там времени, глянь-ка.
Егор торопливо задирает рукав и с удовольствием смотрит на часы.
- Пол восьмого. Вау! А тут стрелки светятся!
- Возьми-ка ты Борьку на поводок, Егорка.
Мы обходим дом и направляемся к подъезду. И тут от остановки маршруток, от ларьков, доносится какой-то шум.
- Чего это там, а, дядя Илья? Пацаны дерутся, что ли? Борька, стой.
- Дерутся? - я смотрю на стайку пацанов, человек пять-шесть. - Если дерутся, то как-то странно это у них, Егор. А ну-ка подойдём, только ты позади меня держись, но так, чтобы они Бормана видели.
Да, теперь всё ясно. Пятеро мальчишек, лет так по четырнадцать-пятнадцать, повалили на снег шестого, все вместе бьют его. И хотя они мешают друг другу, но лежащему, похоже, всё-таки достаётся. Особенно старается один, покрупнее других, всё пнуть норовит. И ведь по голове норовит пинать, шакал! И на остановке, как назло, никого...
- А ну, крысы! - рычу я. - Разбежались, твари! Брось пацана, кому сказал, - ты, большой! Щас собаку спущу, Борман, фас!
Я, в общем-то, не слишком рассчитываю на Борьку, но тот, вопреки моим ожиданиям, рявкает настолько убедительно, что я и сам подпрыгиваю от неожиданности! Видно кровь тридцати предков, нёсших службу в каком-нибудь там Бухенвальде, всё-таки сказалась. Пятеро гадов, - вот уж кто точно фашисты, так это они, - не теряя времени на оценку возможностей Бормана, моментально испаряются. Врассыпную, как тараканы. Я присаживаюсь возле паренька на корточки.
- Ты как, живой? Егор, придержи Бормана, чего-то он разошёлся не на шутку. Ты цел, парень?
Мальчик, приподнявшись на руке, с благодарностью смотрит на нас. Нос разбит, губа тоже, из-под сбившейся спортивной шапочки чуть сочится кровь.
- Не знаю, цел, вроде...
- Держи-ка платок, у тебя из носа кровь идёт. Бери, бери, платок чистый. Вот так вот прижми и голову запрокинь. Да ты погоди, поднимись со снега, чего ж ты... Кто это были, зачем они тебя били, а? Егорка, там вот снег почище, набери-ка мне немного. Так что у вас произошло тут?
- Не знаю я, кто это были. Просто, гады какие-то. Я маршрутку ждал, "сорок третью", мне домой на ней надо. Потом хотел сникерс купить, они деньги увидали и пристали. Ой, у меня и лоб разбит! Ногой, наверное...
- Наверное... Давай снежок, Егор. Борька, отлезь! Ты собаку не бойся, не обидит. Убери платок, снег лучше приложим, а платком лоб зажми. Ты где живёшь-то?
- На Гагарина... Как теперь домой, - деньги забрали, сволочи...
- Не близко. А здесь-то ты чего делал, у кого был?
- Я к бабушке приехал, я забыл, что она на дежурстве, баран. А мама сегодня тоже в ночь работает, а я ключи, как назло потерял, дважды баран... Что же делать?
Мальчишка не жалуется, нет, - я спросил, он ответил. И "что же делать?", - это он спрашивает не у меня, а у самого себя... Тут вздыхает Егорка, да так тоскливо.
- Хреново на улице, особенно если с непривычки, да ещё и без денег... - говорит он, а сам смотрит на меня.
- Тебя как зовут-то, парень? - спрашиваю я для начала, и лихорадочно соображаю, а что же делать-то, в самом деле? А глаза-то у парнишки кажись серые, - ну точно, блин, серые...
- Миша, - говорит мальчик.
Меня ни разу в жизни не било током. Ну, вот не случилось, и всё! А тут я понимаю, что значит, когда говорят: "будто током ударило"! Я даже на какое-то время, на несколько секунд, теряю дар речи. Смотрю я на этого мальчика, и ощущение реальности происходящего покидает меня. Чёткое, абсолютно ощутимое чувство де-жавю! Но ведь так не бывает! Это же... А ну-ка, возьми себя в руки! - приказываю я себе.
- Миша... - повторяю я. - Так, Миша, значит. А твоя фамилия, - не Соболев, а?
А ведь я не шучу! Какие там шутки, голос мой даже делается каким-то жалобным, и если мальчик скажет "да", то я даже не знаю, что тогда, вообще... Тут уж и Егорка вскидывается и смотрит на паренька странно так.
- Почему Соболев? - удивляется мальчик. - Нет... Шилов я. Миша Шилов.
Егорка смеётся с каким-то даже облегчением.
- Ну вот! А то вы, дядя Илья, того... А что мы делать-то будем, а?
- Ну, что-то делать надо, у него вон кровь идёт. Сначала к нам пойдём, а там и решим, все вместе.
- Не, не надо. Может, вы мне десять рублей займёте, на маршрутку, а я бы вам потом привёз, честно. Вы только скажите, где живёте, а я привезу, обязательно!
- Ну, десятка деньги не великие. Но что же ты делать будешь? Как я понял, домой ты попасть не можешь, куда же ты пойдёшь, на ночь глядя? Да и кровь. Надо же посмотреть, что там у тебя.
- Да я бы к Саньке пошёл, к другу, - не прогонят, наверное.
- Не должны, раз друзья, - соглашаюсь я. - Но всё-таки пойдём сначала к нам. Ты не беспокойся, мы хорошие, правда, Егор? Там у нас народу много: сын мой, папа Егоркин ещё, и бабушка. У нас там праздник сегодня, но ты не помешаешь. А раны твои боевые, профессионально осмотрят и обработают. Егора отец у нас чемпион России по самбо, так он с этим делом знаешь, как здорово управляется! Ну а потом и решим, что дальше делать, - к другу, так к другу, на такси тебя отправим. Может быть, ты есть хочешь, так у нас там полно всего, да Егор? Борман не всё сожрал, тебе хватит, в крайнем случае, я тебе свои старые кеды пожевать дам, только надо так, чтобы Борька не видел, он мою обувь обожает...
Егорка лишь хмыкает, - он-то к моим шуточкам дурацким привык, а вот паренёк этот, Миша Шилов, смеётся от души. А славный какой мальчишка, и смеётся так по-хорошему, и не испугался он этих гадов, по-моему. Во всяком случае, сейчас он смеётся.
- Ну ладно, делать-то мне нечего, - рассудительно говорит он, и тут же задорно, как и положено мальчишке, усмехается. - Да и кеды сойдут, а то эти козлы у меня сникерс тоже забрали.
- О! Наш человек, правда, Егор? Пошли ребята, что-то замёрз я, и Борька вон, лапы тоже поджимает...
Дома сразу же начинается суматоха. Я на ходу объясняю ситуацию и тащу маленького Мишу в ванную. Мама причитает, Мишка скупо высказывается в мой адрес, - что, мол, надо было ему самому пойти с собакой, уж он бы не опоздал, мол, не дал бы мальчика в обиду, не то, что я, тетеря... Зараза. Вадька возбуждёно донимает Егорку, - расскажи, как всё было! Мой сын,
всё-таки, авантюрист по складу характера, а тут такое приключение, и без него! Егор солидно и обстоятельно описывает, что и как. Без особых, впрочем, деталей, - да и какие там детали... Борька сидит на удивление тихо, снисходительно на нас поглядывая, - тоже мне, гордится он собой, понимаешь...
Мишка оттесняет меня от мальчика, осматривает его, промывает ему раны, - ссадины, точнее, и требует у меня аптечку, перекись, зелёнку, ну и всё, что в таких случаях надо.
- В кабинете, - говорю я. - Пойдёмте в кабинет, там удобнее всего. Вадим, к тебе это не относится. Пойдите с бабушкой, прибор столовый ещё один поставьте. Егор, ты тоже ступай, пожалуйста. Вадим, вот спорить только сейчас не будем, ладно?
- Не будем, конечно! Вот ты и не спорь, папа! - Вадька полон решимости. - Как хочешь, Ил, а я в кабинет с вами! И так самое интересное пропустил, - блин, всегда так!
- Я тоже с вами пойду, если Вадик тоже, - Егор не менее решителен, чем мой сын. Я даже не обращаю внимания на Егоркин синтаксис, ни фига себе, заявки!