– …И особенно меня порадовал Михаил Никитин, который верно решил все задания, – в заключение сказала Лариса Леопольдовна, объявляя результаты контрольной два дня спустя. – И это при том, что Миша не имел возможности полноценно подготовиться из-за болезни. Ты меня удивил, Никитин, – повернулась учительница к Мишке. – У тебя никогда больше тройки по контрольным работам не было!
Покрасневший мальчик не знал, что ответить. К его радостному облегчению примешивалось чувство какой-то неловкости, будто он взял чужое. А может быть, так оно и было?
«Ну а что такого, – оправдывал себя он, – я ведь и правда целую неделю болел. А меня даже никто не предупредил об этой злосчастной контрольной!»
Но чувство вины продолжало мучить его. В понуром состоянии он возвращался в этот день домой и даже не улыбнулся Бонифацию, который счастливым лаем встретил хозяина на пороге.
– Что случилось, дружок? – обеспокоенно спросила бабушка Соня, увидев опущенные плечи мальчика.
– Ничего, ба, просто устал. Я пойду прилягу, хорошо?
– Ну конечно, милый, полежи часок, а я пока пирожки испеку, тесто уж замесила. Специально для тебя, с фасолевой начинкой, как ты любишь!
Мишка расстроился ещё больше. Он чувствовал, что совсем не заслужил эти пирожки и добрую улыбку бабули, которая не знает, как дурно поступил её внук!
«Я очень плохой! – думал он, лёжа на кровати. – Я трусливый негодный мальчишка, и меня совсем не за что любить!»
Слёзы прозрачными капельками разбегались по подушке.
– Никому я теперь не нужен буду такой! – ещё горше зарыдал он, уже от жалости к самому себе.
– Фу, что за сырость тут развели! – из кресла повеяло ароматом сирени.
Мишка чуть повернул голову, чтобы краем глаза посмотреть на нежданную посетительницу, но потом опять уткнулся в подушку.
– Нет на земле такого, что нельзя было бы исправить. Разве что только смерть, да и то вопрос, – прабабка кокетливо поправила большую шляпу, которая была на ней сегодня надета.
– Ну да, тебе легко говорить, – пробурчал Мишка. – А как я бабушке всё расскажу? Стыдно…
– Стыд не дым, глаза не выест! – хохотнуло привидение, взмывая в воздух. – Ладно уж, поднимайся и поведай мне, что такого страшного ты натворил.
Мишка долго собирался с духом, чтобы начать рассказ, а потом слова покатились, словно маленькие горошинки. Когда он закончил своё не такое уж и длинное повествование, прабабка облегчённо вздохнула.
– Эх, Михаил, а я-то уж испугалась! Нет, не буду тебя выгораживать, ты в самом деле поступил нехорошо, воспользовавшись чужими мыслями. Но что меня радует, – и Прасковья Матвеевна ласково улыбнулась мальчику, – что у тебя доброе и совестливое сердце. Ошибки совершают все, но не все могут достойно их исправить. Так что не плачь и не кори себя за проступок, а честно расскажи обо всём бабушке. Уверена, вы с ней что-нибудь придумаете!
– Но как же мне быть с математикой? Я ничего в ней не смыслю! Бабушка говорит, что у меня ум гуманитария, – с важностью повторил взрослые слова Мишка.
– У тебя ум человека, который не верит в свои силы, – усмехнулась прабабка. – Вот послушай, расскажу я тебе одну историю.
Она приземлилась на письменный стол и беззаботно поболтала ногами.
– Была у меня в юности подруга Матильда Карапузова, Мотька. Весёлая была девчонка, рыжая, как огонёк, и такая же горячая. Но при этом жуткая трусиха – она панически боялась высоты. Мотька всегда сидела в сторонке, когда мы прыгали с крыши сарая во дворе или когда гуськом ползли вдоль обрыва над рекой, добираясь до заветной полянки с земляникой. И что ты думаешь? В один из солнечных дней она спрыгнула с крыши самого высокого сарая, куда не решался забираться даже красавчик Лёха, самый бесшабашный из наших ребят. Мы все, конечно, ахнули. А Мотька, встав на ноги после триумфального приземления, повела бровью, откинула назад рыжую чёлку и гордо прохромала к подъезду. Потом, когда я навещала её дома, она, шевеля босыми пальцами правой ноги, выступающими из-под гипса, рассказала мне, как готовилась к победному прыжку. У нас за домом растёт высокая ветвистая липа. Так вот эта девочка, по утрам, когда все соседи ещё досматривали последние сны, пробиралась потихоньку к дереву, расстилала под ним пуховое одеяло, забиралась вверх, с каждым днём увеличивая высоту, и прыгала.