Неожиданно взревел мотор. Сильная струя воздуха ударила косолапого в грудь. Вихрем полетели сухие листья и травины. Мишку повалило наземь, перевернуло через голову. Кубарем влетел он в кусты — и Петька рассмеялся.
Это произошло в тот момент, когда Сигимица заканчивал своё длинное выступление и, выкинув руку вперёд, хотел произнести что-то особенно громко — да так и остановился с разинутым ртом. Заморгал маленькими глазками.
И только после того, как лётчики повернули головы в ту сторону, куда смотрел Волжанов, после того, как все узнали, что произошло, а глаза майора Лысенко несколько смягчились, капитан Сигимица, сбившись окончательно, опустил руку с бумажками доклада и тоже улыбнулся.
ЭКВИЛИБРИСТ
Петька взял медвежонка на руки, выбрал из шерсти колючки. Мишка виновато смотрел исподлобья. У него часто билось сердце. Он вытянул нижнюю губу ковшиком, помотал головой.
— Будешь без разрешения лазить под штурмовиком?
Мишка прижал уши. Отвернул голову. Петька уже заметил, когда зверёныша ругаешь, он отворачивает морду, закрывает один глаз. Конечно, зверёныш не понимал человеческих слов, но случай под самолётом запомнил и впоследствии был осторожен с техникой.
Подошёл командир полка с начальником штаба, потрепал косолапого по загривку:
— Эх ты, механик!
— Эквилибрист, — поправил командира полка Гриша Алиев.
Майор улыбнулся, ласково посмотрел ещё раз на медвежонка. Зверёныш отвлек его от той жизни, какой он жил на фронте, напомнил о другой, мирной. Тяжело, устало вздохнул.
— Товарищ майор, — воспользовался случаем Петька Волжанов, — как там насчет заявок?
Прошло более двух недель, как Петька возвратился в часть, а полётов не было, и ему хотелось подняться в воздух.
— Пока нет, — двинул бровями майор Лысенко. — Готовимся. Но заявок пока нет.
— Разрешите тогда выйти на охоту? — не терял надежды Петька. — Помните ту станцию, товарищ майор?
Кто её не помнил, ту станцию!
Сколько раз летали туда — заметить ничего не удалось. Станция была мертва. А вражеский фронт пополнялся войсками каждый день.
— Хитрит немец. Разгружается ночью. Эшелоны отправляет навстречу темноте, — сказал Волжанов.
И майор задумался.
Отъехал от штурмовика, подвывая на рытвинах, бензозаправщик. Солдаты с БАО поливают из бочек взлётную полосу. Примачивают её, где трава выбита, чтобы аэродром не демаскировался от пыли во время подъема самолёта. Мишка заворочался на руках. Лизнул языком звёздочку.
— Их надо встречать в глубоком тылу. До захода солнца.
Майор глянул на Мишку, неожиданно спросил:
— Долго думал?
— Всё время, товарищ майор.
Потрепал по загривку косолапого, и тот, сощурив веки, скорчил рожицу. Майор невольно улыбнулся. И тут же кивнул Сигимице — что означало: проложи маршрут полёта на карте. Разрешил вылет. Из-за Мишки разрешил, конечно.
БАО
С аэродрома они свернули на дорожку, ведущую в лес. Мишка забегал вперёд, обнюхивал кусты, норовил юркнуть в сторону.
— Это тебе, брат, не с мамкой в медвежьей глухомани, — учил медвежонка Петька Волжанов. — Здесь расположена воинская часть. И шнырять по кустам не разрешается.
Да Мишка всё равно не слушал его, косолапил по тропке впереди, стараясь на ходу обнюхать каждый куст.
— Туда нельзя: там склад боеприпасов!
Но и этого Мишка не понял. Всё так же бежал бодрой рысцой, высоко подбрасывая задние ноги. Попалась на пути тряпка — схватил её зубами. Помотал головой — разорвал в клочья.
Петька был в хорошем настроении, держал губами веточку цветущей черёмухи. Временами прижимал веточку к лицу, вдыхая аромат.
Вскоре между стволами деревьев показались палатки. За палатками, на вырубках, стояли штурмовики с отнятыми крыльями, висели на треногах моторы.
— Это БАО, — объяснил Петька, — батальон аэродромного обслуживания. Здесь ремонтируют самолёты.
Ясное дело, Мишка и этого не знал. Да и не слушал Петьку. Обнюхивал веревочные растяжки на палатках, пробовал выкорчевать деревянный колышек.
— Гляди — медвежонок!
Невысокий парнишка в грязном комбинезоне стоял на лесенке-стремянке, приставленной к штурмовику с цифрой «9». Мазок тёмного масла на его лбу казался прядью волос.