И вот теперь стиляга появился снова.
— Почему ты гуляешь? — повторил он.
— С какой стати я вам должен докладывать? — возмутился я.
— Как ты разговариваешь с учителем? — грозно спросил стиляга.
— Откуда я знаю, что вы учитель? Может, вы новый пионервожатый.
— Я педагог, — важно сказал стиляга. — Ну? Будем играть в молчанку?
— Гуляю, потому что отпустили, — с достоинством произнес я. — Я же не ваш ученик, в самом деле!
Стиляга холодно посмотрел на меня и спросил:
— Из какого ты класса?
— Из восьмого «г», — злорадно сказал я, заранее предвкушая, какой это произведет эффект.
Но стиляга неожиданно для меня обрадовался.
— Так, так… — тоже злорадно сказал он. — Значит, попал по адресу. Я назначен к вам классным руководителем. — И он нагло усмехнулся мне в лицо.
Мне стало жаль этого человека. Если бы он знал, что ожидает его на первом же уроке!
— Почему же тебя отпустили с физкультуры? — спросил новый классный (он уже знал, какой у нас урок).
— Ногу повредил.
Стиляга дружески подмигнул мне и спросил:
— Симулируешь?
Я негодующе промолчал.
— Ну, ну! — сказал стиляга. — Где она у тебя болит?
— Тут! — сердито сказал я, ткнув куда-то возле колена.
— Может, признаешься? — спросил стиляга. — Я ведь все ваши фокусы наизусть знаю. Не хочешь? Тогда иди сюда.
Он прошел в учительскую. Я заковылял вслед.
В учительской было пусто. На столе лежали стопки тетрадей с контрольными и свернутые географические карты.
Классный велел мне сесть на стул и, наклонившись, ощупал мою ногу. На всякий случай я несколько раз вскрикнул.
— У тебя, наверное, колено болит? — спросил стиляга, поднимая ко мне голову.
— Да, да, именно колено, — подтвердил я.
— Может, ты мениск повредил?
Я не знал, что такое мениск, но все-таки сказал, поморщившись:
— Очевидно, да. Именно мениск.
— Врешь, — сказал стиляга, выпрямляясь. — Ничего у тебя не болит.
Он подошел к столу и достал из кармана новенькую записную книжку. Я угрюмо следил за ним.
— Как твоя фамилия?
— Верезин! — буркнул я.
— Так и запишем, — весело сказал стиляга. — Верезин симулировал. Согласен? Можешь идти.
— До свидания! — со злостью сказал я и заковылял к двери.
— Да ты не хромай, — не оборачиваясь, посоветовал мне стиляга. — Уже ни к чему.
Я захромал еще сильнее.
Только выйдя за дверь и оглядевшись по сторонам, я со всех ног помчался к физкультурному залу.
III
Наш класс был равнодушным, насмешливым и злым. Бывают такие люди, которым в жизни не повезло. И у них от этого испортился характер. Нашему классу постоянно не везло.
Неделю назад, к примеру, произошла такая история. Школа собирала металлолом. Обычно мы с прохладцей участвуем в таких кампаниях. Разве кто-нибудь прихватит старое ведро из трофеев восьмого «а» и перенесет к нашей жалкой добыче. И на этот раз, вместо того чтобы рыскать по дворам в поисках металлолома, мы стояли у школы, греясь на солнце, и глядели, как Серёга невозмутимо вытаскивает из кармана сначала гайку, потом две иголки в спичечной коробке и, наконец, наперсток без донышка.
Но вдруг я вспомнил, что в нашем дворе, возле домоуправления, лежит уйма старого железа. Сколько-то месяцев назад его сняли с флигеля, когда меняли крышу. С тех пор оно валялось беспризорное, ржавело и дырявилось (моя мама, которая работает бухгалтером в домоуправлении, много раз говорила, что это железо давно следовало списать в утиль).
Я рассказал ребятам, что можно добыть железо. Сто килограммов. Триста. Тонну. Больше, чем собрала вся школа. Его вполне хватит на вертолет.
Ребята закричали, что я гений.
Серёга Иванов, забрав свои иголки, важно перенес их к старым корытам и кроватям, собранным восьмым «а».
— Долг возвращаю, — галантно пояснил он «ашкам». — Я у вас в прошлом году старое ведро одолжил.
Потом он взял меня под руку и повел на улицу.
Мы собрали больше, чем все остальные классы, вместе взятые. В стенгазете наш восьмой «г» поместили на межконтинентальную ракету.
Но дня через три, едва мы успели привыкнуть к славе, разразился скандал. Управдом, прибежав в школу, заявил, что мы украли казенное имущество.
На выручку за металлолом школа уже собиралась купить лыжи и футбольные мячи. Теперь все эти деньги нужно было отдавать домоуправлению, да еще добавить тысячу шестьсот рублей!..[1]
Из героев мы сейчас же превратились в дикую орду, которая только позорит школу. Нам велели немедленно собрать деньги и вызвать родителей.