— Ну, архаровцы, как, согласны?
— Вячеслав Андреевич, так не годится! — обиженно крикнул из строя Мишка. — Конечно, мы согласны! Но кто так делает?
Вячеслав Андреевич растерялся.
— Как же нужно делать? — осторожно спросил директор фабрики.
Мы сразу поняли Мишкину мысль и закричали, что нужно вызывать каждого отдельно. Было бы кощунством испортить такой торжественный момент общим формальным «согласны».
— Хорошо, — сказал Геннадий Николаевич. Он виновато улыбнулся директору, словно извиняясь, что из-за нашей причуды гостям придется еще немного постоять в зале.
— Борисов! — вызвал он.
Кобра шагнул из строя и важно сказал:
— Согласен!
Мы заволновались:
— Ты не Геннадичу говори (так мы называли Геннадия Николаевича). Ты вон ему говори.
«Ему» — это означало тому пенсионеру, который рассказал нам о строительстве.
Костя повернулся к старику. Тот торопливо застегнул пиджак и выпрямился, выпятив грудь. Борисов сказал басом:
— Согласен!
— Молодец! — похвалил его старик. Он немного подумал и протянул Борисову руку. — Спасибо!
Мы по алфавиту стали подходить к старику, говорить «согласен» и пожимать ему руку.
Весь наш класс согласился работать на строительстве. Синицын сказал, что он согласен и за себя и за Гуреева, которого в этот день почему-то не было в школе.
Пенсионеру, кажется, пришлось несладко. Каждый из наших мальчиков, чтобы показать, какой он здоровый, стискивал ему ладонь изо всех сил.
Гости ушли, но нам не хотелось расставаться. Сначала мы всей гурьбой пошли провожать Геннадия Николаевича до троллейбусной остановки. Потом уговорили его идти пешком до самого дома. А затем Геннадий Николаевич вдруг предложил всем вместе пойти в кино.
Так и закончился этот день.
Сегодня я и Кобра были дежурными. Мы выгоняли ребят из класса: началась большая перемена, нужно было проветрить помещение.
На этой неделе в классе уже открыли окна. По комнате потянуло сырым, еще холодным воздухом. Тетради, забытые на партах, перелистывались сами собой.
Вообще дежурить интересно только весной. Выгнав всех из класса, можно лечь животом на подоконник, глотать, словно газированную воду, апрельскую свежесть, разглядывать почки, набухшие на деревьях, и метко сплевывать, целясь в эти почки и стараясь попасть в них точнее, чем товарищ по дежурству. В мае это уже надоедает, а в апреле еще доставляет удовольствие.
Половина ребят уже высыпала в коридор. Кобра стоял у двери и не пускал их обратно. А я торопил тех, кто еще возился у парт со своими портфелями.
Вдруг в дверь сунулся Соломатин.
— Куда? — закричал на него Кобра и попытался закрыть дверь.
Соломатин притормозил ее ногой и крикнул:
— Делегация! Из восьмого «а»!
Ребята оживились и стали подходить к Соломатину.
Я сказал Вальке, чтобы он пробежал по коридору и созвал всех наших.
Хотя вся школа теперь говорила, что самое правильное дело у нас, Петр Ильич поздравил нас довольно кисло. Тут же он добавил, что его ребята отнюдь не собираются отставать.
Делегация восьмого «а», очевидно, и хотела рассказать, как они собираются с нами соревноваться.
Мы ждали гостей с некоторым беспокойством. Вдруг они придумали что-нибудь сверхъестественное! Может быть, их пригласили работать у сталеплавильных печей? Или на строительстве метрополитена?
«Ашек» было пятеро. Они были такие невообразимо чистенькие, что их можно было бы выставить вместо манекенов в витрине «Детского мира». Серёга, присев за спинами ребят, поплевал на ладони и стал торопливо приглаживать свой рыжий вихор. Володька Большаков скрестил руки так, чтобы скрыть самодельную заплату на локте.
Староста восьмого «а» — маленькая веснушчатая девочка — остановилась на пороге, осмотрела класс и вежливо сказала:
— Мы, кажется, опоздали! Ваши ребята разошлись?
— Перемена, — так же вежливо пояснила Аня.
— Ребята сейчас подойдут, — нетерпеливо сказал Мишка. — Начинайте.
— Сперанский! — укоризненно сказала Аня. Любезно улыбнувшись «ашкам», она добавила: — Мы послали за ними гонца.
(В эту секунду Валька, каш гонец, заглянул в класс и закричал: «Супина и Дамы нет! Сволочи, на улицу удрали…»)
Аня слегка покраснела.
— Проходите, пожалуйста, — пригласила она гостей. — Присаживайтесь.
— Ничего, мы постоим, — с достоинством сказала веснушчатая девочка.
Гости держались свободно. Они спокойно давали себя рассматривать. Все-таки хорошее воспитание иногда помогает, ничего не скажешь.