Я надувался и долбил энергичнее. Ребята бросали работать и подходили послушать, как бригадир меня отчитывает. У нас появился такой обычай: хоть минутку отдохнуть, когда кого-нибудь ругают.
На мое счастье, Виктору быстро надоедало ругаться.
— Поправь за ним! — говорил он Ершову.
Ершов поправлял за всеми. Когда мы сделались электриками, тихого, незаметного Ершова то и дело ставили нам в пример. У него все получалось аккуратно, красиво и, как мне казалось, легко. Я с удивлением чувствовал, что начинаю его уважать и разговариваю с ним просительным голосом. А он так разошелся, что даже стал делать нам замечания. Правда, произносил он их тихо и немного виновато.
Виктор Богданов признавал только Ершова. Он звал его по фамилии, а всех остальных просто «школьники».
До конца нашей смены — мы работали с четырех до семи — оставалось полчаса, когда в комнату вошел Виктор. Он бегал вниз, к своему начальству.
Сдвинув ушанку на затылок, Виктор критически осмотрел развороченные стены и разочарованно присвистнул.
— Что, Витя? — осторожно спросил Кобра. Мы немного побаивались нашего бригадира.
— Кому — Витя, а кому — Виктор Иванович, — заносчиво сказал бригадир. — Чтобы я еще со школьниками связался — ни в жизнь.
Мы побросали инструменты и окружили Виктора.
— Ну чего! — закричал он на нас. — Долго филонить будете? Работали бы как люди — сегодня бы первую лампочку зажгли!
У меня появилось страшное подозрение.
— Витя, — робко спросил я, — дом подключили к сети, да?
— А я об чем? — обиженно крикнул Виктор и в сердцах даже сплюнул. — Теперь Федька Павлов первую лампочку зажгет.
(Павлов возглавлял другую бригаду электриков. В ней работали выпускники ремесленного училища, ребята примерно нашего возраста. Они делали проводку на четвертом этаже. Конечно, мы не осмеливались состязаться с ними.)
Грустно, конечно, но первую лампочку зажжет все-таки Павлов! Павловские ремесленники первыми увидят плоды своего труда. Самое обидное, что при этом они не испытают никакой радости. Ведь они уже много раз наблюдали, как благодаря их усилиям зажигается в новом доме первая электрическая лампочка. Мы же ничего подобного еще ни разу не наблюдали.
Теперь, когда у меня уже есть известный трудовой опыт, я могу точно сказать, что любая работа становится по-настоящему радостной лишь в том случае, если можно видеть ее реальные результаты.
Я просто не понимаю, как мы могли работать, например, на почте. Ведь там вообще невозможно ощутить конкретные плоды своего труда.
— Павлов уже кончил проводку? — виновато спросил Ершов.
— Кончил бы, да у них профсоюзное собрание.
— Они ушли? — затаив дыхание спросил я.
— Ушли, — буркнул Виктор. — Ну и что? У них работы-то осталось всего ничего.
Мы заговорщически переглянулись. Одна и та же мысль одновременно пришла нам всем в голову. Мы моментально забыли, каким тяжелым становится молоток и как трудно втискивать в бороздки непокорный кабель. Серёга, который стоял рядом с Ершовым, нетерпеливо подталкивал его кулаком. Только Ершов мог заговорить с Виктором о том, что мы задумали. Ершов помялся.
— Вить, а Вить, — спросил он осторожно, — ты что сегодня вечером делаешь?
— Школьникам не докладываюсь! — оборвал Виктор. — Я, что ли, за вас работать буду? — сердито крикнул он.
Мы стали поднимать инструменты, жалостно поглядывая на Виктора и грозно — на Ершова.
— Правда, Вить, а? — повторил Ершов.
— В кино иду. Что ты ко мне привязался?
— Картина небось дрянь, — угрюмо сказал Серёга.
— А ты знаешь, на какую картину я иду? — обиделся Виктор.
— Знаю, — нагло ответил Серёга. Он назвал первый попавшийся фильм, может быть уже давно сошедший с экрана.
— Хо! — сказал Виктор. — Будет грустить-то! А не хочешь… — и он назвал совсем другую картину.
— Эта еще хуже! — хором закричали мы. — Деньги зря потратишь. Мы всем классом с нее ушли.
— Всем классом? — засмеялся Виктор. — Врете! Детям до шестнадцати лет вход воспрещен! Значит, и картина — во!
— Сам увидишь, — упрямо сказал Серёга. — Да говори же! Ты! — не выдержав, крикнул он Ершову.
— Виктор Иванович, — несмело начал Ершов, — может, нам сегодня задержаться? Пока не кончим. Первую лампочку зажжем. Раньше Павлова. А?
Виктор подозрительно осмотрел нас.
— Поставьте мне стул! — грозно сказал он. — А то упаду от смеха!
Я уже собрался продолжать работу, но Серёга, проходя мимо, шепнул: