В октябре у Мишки - день рождения. Я долго думала над подарком, купила наряд. Днем мы впервые пошли в кафе. Пока несли заказ, он не сводил с меня глаз. Я нервничала и стеснялась. Мишка молчал. Я, чтобы скрыть смущение, без умолку болтала, несла всякую чушь. И вообще, вела себя, как дура. Мишка, кажется, не слышал ни единого слова. И слава Богу. Мы вернулись под вечер. Зашли к нему в комнату, привычно уселись на кровать. Тетя Нина тихо постучалась:
- Ребята, я ухожу, буду поздно, - сообщила она из-за закрытой двери.
Мы остались вдвоем. Я легла на бок, повернувшись к Мишке спиной. Он привычно перебирал мои волосы. Оба молчали. Я решилась, как в омут головой. Резко повернулась, наши взгляды встретились. Он понял. Я поняла, что он понял. Мишка-style. Я прижалась сухими губами к его губам. Он мягко отстранился, прошептал:
- Ты уверена?
Я кивнула. Это был мой подарок на день рождения. Я приносила себя в жертву. Лежала как овца на заклании. Мне хотелось, чтобы все побыстрее закончилось. Никогда не любила первый секс. Партнеры смущаются, не зная предпочтений друг друга. Но, Мишка, видимо, считал по-другому. Я поняла, что по-быстрому не получится. Не говоря ни слова, он начал медленно меня раздевать. Я наблюдала за ним из-под опущенных ресниц. Когда я осталась нагая, как Ева в раю, Мишка отстранился. Долго меня рассматривал. Я смущалась, чувствуя себя препарированной лягушкой под микроскопом.
Прошла целая вечность, пока он выдохнул:
- Ты прекрасна.
Мишка не торопился. Стянул через голову футболку, освободился от джинсов. Я лежала, затаив дыхание. Он лег рядом, повернув меня лицом к себе, и стал покрывать мое лицо легкими, почти невесомыми поцелуями: лоб, щеки, веки. Поцеловал в губы, посасывая нижнюю губу, словно пробуя меня на вкус. Его язык проник в рот, пронизав тело током. Мишка опустился ниже, лаская шею, нежно покусывая мочки ушей, вызывая миллионы новых ощущений. Кажется, я тихо стонала. Потом он целовал меня всю, то нежно, то страстно. Не оставил без внимания ни одной клеточки, посасывая, покусывая. Когда его рот накрыл мой сосок, тело выгнулось дугой. Я ахнула, ухватившись за железные прутья кровати. Мишка не останавливался, его язык прочертил линию на животе. Добрался до треугольника волос и скользнул в мои влажные глубины. Я его хотела. О, Боже, как же я его хотела.
- Мишка, - только и смогла выдохнуть я. Он понял, приподняв руками бедра, неспеша вошел в меня. Двигался медленно, слишком медленно, словно дразня. Я выгибалась ему навстречу, мне хотелось еще глубже, еще быстрее. Мишка был неумолим, никуда не спешил, для эту нежную пытку. В последний момент он хотел отстраниться, я не позволила, пятками удерживая его бедра. Если бы он остановился, я бы умерла. Мы улетели одновременно. Я - в прямом смысле. Вылетела из своей бренной оболочки. Парила где-то в вышине. Очнувшись, с удивлением отметила, что плачу. По моим щекам беззвучно катились слезы. Мишка держал меня в объятиях, баюкая словно ребенка. Слезы сменились рыданиями. Накопленное за последние месяцы напряжение покидало тело. Меня била крупная дрожь. Наконец, рыдания стихли. Я была опустошена, вымотана. Лежа в уютных объятиях, тихо всхлипывала. Могу себе представить, как устал Мишка. Хотя нет, не могу. У меня же нет рака. Гладя меня по голове, прошептал:
- Спасибо.
Он еще меня благодарил. Мишка-style. Не последовало дурацких вопросов, типа: "Тебе было хорошо, крошка?" Меня всегда подмывало ответить: "Бывало и лучше, детка". Жаль, что так и не решилась. Я не заметила, как уснула.
Неделю спустя Мишке стало хуже. Пропал аппетит. Он снова слег. Мы с тетей Ниной не отходили от его постели ни днем, ни ночью. Через две недели его должны были снова поместить в больницу. Мы ждали, когда освободится место. В глубине души понимали, что это конец, но старательно гнали от себя эту мысль. Притворялись перед собой и перед ним. Прошла неделя. Мишка совсем перестал есть и уже не вставал. Мы с тетей Ниной были безутешны. Болезнь вгрызалась в родную плоть, ежеминутно отщипывая по кусочку жизни.
- Мишка, борись. Неужели ты не хочешь жить? - в отчаянии крикнула я.
Он улыбнулся:
- Глупенькая, конечно хочу. Кто же не хочет. Но я благодарен болезни. Она вернула мне тебя, - прошелестел он. Его глаза закрылись, словно он вложил в эту фразу последние силы. Мы с тетей Ниной сидели на постели всю ночь, прислушиваясь к едва слышному дыханию. Мишка ушел рано утром. Так же тихо и неприметно, как и жил. Просто его дыхание прервалось. Мишка-style. Я так и не сказала, что люблю его. Хотя... Была ли в этом необходимость? Мишка не был человеком слова. Он был человек дела. Я верю, что он знал. Очень хочу верить.
Сегодня похороны. Мишка будет покоиться рядом с отцом. Я не пошла, поручив тетю Нину заботам моих родителей (здоровья им и долголетия). Хочу запомнить Мишку таким, каким знала. Рано утром, я как обычно, вышла из дома. Как и тогда, когда спешила на свидание с Мишкой. Снова влезла в драные джинсы и черную вытянутую футболку, набросив сверху куртку. Краситься я тоже не стала. Мне теперь не для кого быть красивой. Вместо похорон пошла в парк. Стояла золотая осень. Дорожки засыпало листьями всех оттенков золотого и красного. Воздух был настолько свеж и прозрачен, что хотелось зачерпывать его ладонями и пить. Я совершала паломничество по тем местам, где мы бродили вместе.
Вот на этом самом месте Мишка, смеясь, вспоминал, как к нему ненадолго прилипло прозвище "Красная Шапочка". Я слушала с интересом. Из моей памяти совсем выветрился этот случай. В стране был дефицит. Перед Новым годом в продажу выкинули костюмы Красной Шапочки. Моя мама успела купить. А тетя Нина никак не могла найти наряд для сына. Вот и пошутила, что он будет Красной Шапочкой. А малыш запомнил и сказал при всем классе. Но прозвище надолго не прижилось, Мишка колотил всех, кто называл его так вслух.
А вот здесь мы вместе вспоминали, как Мишка в третьем классе признался мне в любви. Стащил у матери красивую открытку и корявым почерком написал: "Ты моя самая любименькая".
- Не отважился сказать, - прокомментировал он, улыбаясь. Мишка-style.
Где-то эта открытка до сих пор пылится. Надо будет найти. Но не сейчас. Сейчас слишком больно.
Я вернулась домой. Включила компьютер. Я не плакала, слез уже не осталось. Только эти слова рвались наружу, просились на бумагу. Просидела за компьютером до самого вечера, заново переживая эти мгновения.
Я улыбаюсь. Сегодня мои подозрения подтвердились. Наша единственная ночь любви принесла плоды. Даже в этом Мишка остался верен себе. Он не оставил меня одну. Не нужно меня жалеть. Я познала любовь, пусть недолгую. Боль пройдет. А мои воспоминания будут всегда со мной. Я не знаю, полюблю ли я снова. Но я, нет, мы… мы обязательно будем счастливы. Я в это верю. Очень хочу верить. Мишка всегда будет рядом. Он меня любил. Я знала. Он знал, что я знала. Мишка-style.