– А ты знаешь, кто у нас в классе первый ученик? – спросил Малыш.
– Угадай, кто лучше всех умеет считать и писать? – добавила Солнышко.
– Когда входите в дом, надо здороваться, – сказал дядя Карл. – И меня нисколько не интересует, кто из вас первый ученик.
– В математике я самый сильный! – сказал Малыш и весело запрыгал по комнате. Он вертелся вокруг учителя музыки, вместе с ним скакали и другие мишки- гамми.
Солнышко ударила по клавишам, и мишки-гамми сложили нехитрую песенку:
– Не надо, Малыш, не надо, – пытался унять мишек-гамми Джимми, но без толку.
– увлеченно прыгали и пели мишки-гамми.
Разгневанный учитель музыки схватил ноты и, размахивая ими, стал гоняться по комнате за мишками-гамми.
Вдруг Малыш выстрелил из своего пистолетика, учитель музыки вскрикнул... И Джимми сперва подумал, что он упал в обморок, потому что дядя Карл плюхнулся в кресло и долго сидел молча с закрытыми глазами. Но когда мишки-гамми снова запрыгали вокруг фортепиано, дядя Карл открыл глаза и произнес зло:
– Вы у меня сейчас получите, дрянные мальчишки!
Мишки-гамми, не обращая внимания на его слова, носились по комнате. Толстяк взобрался на стол и стал пританцовывать под аккомпанемент Солнышка.
– Мишки-гамми, перестаньте, прошу вас! – в страхе закричал Джимми, потому что он видел, в каком бешенстве был учитель музыки.
– Вы... всякий... стыд потеряли, – проговорил тот, размахивая нотными листами. – Убирайтесь вон! Слышите? Я сказал: вон!
– Успокойся! – подпрыгнул Малыш.
– Вон! – снова выкрикнул дядя Карл.
– Во-первых, мне необходимо выяснить одну вещь, – сказал Малыш, – Не заметил ли ты, что по утрам у тебя немеет тело? Или хотя бы ноги? У тебя ни разу не болели ноги? А если болели, не хочешь ли ты, чтобы я тебя подлечил?
Дядя Карл обвел комнату диким взглядом в поисках какого-нибудь тяжелого предмета, чтобы швырнуть им в Малыша, и Малыш, быстро отпрыгнув к инструменту, подал ему толстый нотный сборник.
– Ха-ха! – подпрыгивал Малыш.
– Ха-ха-ха! – закричали мишки-гамми, – Сейчас начнется! Ура!
Разъяренный дядя Карл в бешенстве метался с нотным сборником от одной стены к другой, но отшлепать хоть кого-нибудь из мишек-гамми так и не удалось. Нотные листы рассыпались по комнате, и дядя Карл опять бессильно опустился в кресло.
Джимми боялся, что все это плохо кончится. «А вдруг учитель музыки свихнется?» – подумал он. И Джимми понял, что главное – как можно скорее увести мишек- гамми из комнаты.
– Малыш! – взмолился Джимми, – прошу тебя... Пойдемте все в мою комнату!
Мишки-гамми последовали за ним крайне неохотно.
– Прекратить наши упражнения как раз в тот момент, когда удалось, наконец, вдохнуть в этого «слепого музыканта» жизнь, какая глупость! – сокрушался Малыш. – Еще несколько минут, и твой учитель музыки стал бы бодрым, веселым, игривым, как морской лев!
– В этом нет сомнений! – подтвердил Толстяк.
Первым делом, как всегда, Малыш выкопал персиковую косточку, чтобы посмотреть, насколько она выросла.
Джимми тоже подошел, чтобы на нее взглянуть, а, оказавшись рядом с Малышом, положил руку ему на плечо и почувствовал, что Малыш весь горячий и потный. Шерсть его. промокла так, словно он был под проливным дождем.
– Неужели ты не мерзнешь, на тебе же сухого места нет? – спросил Джимми.
Малыш и остальные мишки-гамми переглянулись.
– Конечно, мы мерзнем, – сказал Малыш. – Но разве тебя это беспокоит? Ты хоть пальцем шевельнул, чтобы приготовить нам горячий шоколад!
– Или принес нам хотя бы печенья, – подхватил Толстяк.
Джимми со всех ног кинулся на кухню. Теперь ему надо было приготовить горячий шоколад. Но просить об этом было некого.
– Сам себе сделай горячий шоколад, если хочешь, – сказал дядя Карл.
Что ж, Джимми прекрасно со всем справился.
Несколько минут спустя мишки-гамми сидели, обернутые в мамин купальный халат в постели Джимми, пили горячий шоколад и с аппетитом уплетали печенье.
– Вот что, – сказал Малыш, – колыбельную песню ты нам можешь не петь, лучше посиди у изголовья кровати, на которой мы будем спать всю ночь, не смыкая глаз.
– Всю ночь? – спросил Джимми. – Не смыкая глаз?