– Вас подтолкнуть? – поинтересовалась Бабушка, которая вместе с детьми с нетерпением наблюдала за манипуляциями Колдуна.
– Нет, не стоит, – деловито отозвался тот. – Все системы работают нормально, самочувствие экипажа хорошее.
– Главное, не горячись, дедушка, – посоветовал Малыш.
Колдун улыбнулся ему из кабины и до упора вдавил в пол педаль газа.
Агнесимус зарычал, как целый зоопарк некормленых зверей, и, сломав перегородку, вылетел на свежий воздух.
– Все по местам! – скомандовал Колдун.
Толстяк метнулся к окну, а Ворчун схватился за гашетку гамми-излучателей.
Их встретила густая тьма, в которой, словно тонкие флюоресцирующие водоросли, извивались молнии.
– Куда мы попали? – недоуменно воскликнул Толстяк.
– Туда, куда надо...
Колдун с беспокойством буравил мглу своими маленькими сверкающими глазками.
– Ну! – нетерпеливо крикнул Ворчун. – Почему не даете команду «огонь»?
– Я тебе покажу «огонь», – проворчал старейшина. – Если мы устроим здесь давиловку, то вряд ли нам удастся еще увидеть Гасси в его нормальном обличье.
– Ага, – Ворчун приник к окошку прицела и затаил дыхание.
И вдруг Толстяк заметил желтое пламя справа по борту.
– Кажется, там! – крикнул он.
– Добро...
Колдун развернул агнесимус на девяносто градусов и дал малый вперед.
Через мгновение медведи-гамми смогли увидеть все.
Туча уже всерьез собиралась позавтракать полузадушенным Гассом, когда пучок гамми-лучей с шипением впился в левый глаз Икторна.
– Это еще что такое? – удивился он.
Теперь агнесимус поднялся выше, и герцог смог рассмотреть его поближе.
– Ты зачем это сделал, Колдун? – забеспокоился Ворчун. – Он нас раздавит в лепешку!
– Посмотрим, – азартно воскликнул Колдун. – Угости-ка его еще разок.
Ворчун не пожалел для Икторна гамми-лучей. Излучатели нагрелись и стали светиться матовым красным светом... Герцог успел к этому времени понять, что лучи, которыми его поливает этот кругленький аппетитный аппарат, как-то странно действуют на него.
Он выпустил дракона из своих электрических щупалец и подозрительно уставился на агнесимус.
Кобольды, которым не был страшен даже артиллерийский залп (что для того времени было совсем неплохим показателем), почему-то засуетились. Главным козырем всей этой системы, которая в данный момент приняла облик герцога Икторна, был принцип взаимозаменяемости. На место мертвого кобольда тут же вставали двое живых. На место двух вставали четыре, и так далее...
Но с появлением агнесимуса что-то испортилось.
На место мертвых кобольдов больше не приходили живые!
– Постойте-ка! – вскричал Икторн, пытаясь поймать на свой волшебный зуб верткий агнесимус. – Ведь я–бессмертный! Вы разве этого не знаете?
Оставшиеся кобольды стали оглушительно трещать своими крыльями. Они сбивались все плотнее и плотнее. Лицо Икторна страшным образом перекосилось. Герцог явно пытался осуществить что-то грандиозное.
И он осуществил.
Сразу три дюжины смерчей опустили свои хищные хоботы к земле. Они подняли такой ветер, что даже у Бабушки, которая сидела вместе с Малышом и Солнышком в погребе, снесло чепчик.
Один из смерчей вырос перед самым агнесимусом.
– Колдун! – закричали Ворчун и Толстяк. – Ты куда смотришь?!
– Куда надо, туда и смотрю, – процедил сквозь зубы Колдун, уходя в резкий вираж.
Но и справа и слева их тоже поджидали черные неистовые вихри. Агнесимус с ходу ткнулся в один из них.
– О, мать-природа! – успел крикнуть Ворчун, выпуская из рук гашетку излучателя.
– Что ты сказал, прости? – не расслышал Колдун.
И тут машину затрясло и завертело.
Толстяк очнулся оттого, что яркое солнышко светило ему прямо в левый глаз.
– Ой, – громко сказал он.
– Еще один, – послышался рядом голос Бабушки. – Проспался.
– Где я? – задал обычный в таких случаях вопрос Толстяк.
– Дома, где же еще? – проворчал бабушкин голос.
До слуха Толстяка донесся ни с чем не сравнимый скворчащий звук, который могут издавать только поджариваемые оладьи.
Он сначала сел, и обнаружил, что находится дома, на кровати. Потом Толстяк встал, и понял, что он жив-здоров (чего, кстати, и тебе, дружок, желает), и что за столом сидит все семейство гамми-мишек. За исключением Гасса.
Это насторожило Толстяка. Он встревожился еще больше, когда обнаружил, что по дому бегает невероятное количество тараканов, чего Бабушка никогда в жизни не допускала.