Сатирическое в искусстве интересует нас в том виде, в каком оно встречается в жизни. Любое отклонение в этой области воспринимается либо как лакировка, как замазывание недостатков, либо как очернительство, как нарочитое сгущение красок. Сатирическое или юмористическое произведение ценно не просто как смешное произведение, а как произведение искусства. Искусство же мы ценим за правду, за то знание истины, которое оно даёт нам.
Марк Твен в «Автобиографии» пишет о выпущенной им книге, в которой он собрал произведения семидесяти восьми американских юмористов. Все эти семьдесят восемь юмористов начинали свою деятельность вместе с М. Твеном, стали известны и даже знамениты, но на протяжении 30–40 лет были постепенно забыты, сошли на нет. «Почему они оказались недолговечными? — спрашивает М. Твен и отвечает: — Потому, что они были только юмористами. Только юмористы не выживают».
Объясняя причины этого скоропостижного факта, М. Твен пишет: «Иногда приходится слышать, что роман должен быть только произведением искусства, романист не должен ни поучать, ни проповедовать. Быть может, это требование подходит автору романов, но оно не подходит юмористу, юморист не должен становиться проповедником, он не должен становиться учителем жизни. Но если он хочет, чтобы его произведения жили вечно, он должен и учить, и проповедовать. Когда я говорю вечно, я имею в виду лет тридцать… Я всегда проповедовал. Вот почему я продержался эти тридцать лет. Когда юмор, неприглашённый, по собственному почину входил в мою проповедь, я не прогонял его, но я никогда не писал свою проповедь для того, чтобы смешить. Я всё равно написал бы её, с юмором или без юмора».
Так относился М. Твен к своему творчеству. Как к проповеди! Проповеди истины и добра. К этому добавить нечего. Можно добавить ещё одно его же высказывание: «Только тот юмор будет жить, который возник на основе жизненной правды. Можно смешить читателя, но это пустое занятие, если в корне произведения не лежит любовь к людям. Многим невдомёк, что это требует от юмориста такой же способности видеть, анализировать, понимать, какая необходима авторам серьёзных книг».
Именно не только видеть, но анализировать и понимать — вот что необходимо авторам и серьёзных, и несерьёзных книг. А юмор… это всего лишь способность отнестись к смешному как оно того заслуживает: пошутить, сострить по адресу того, что действительно смешно, то есть сказать о нём так, чтоб читатель почувствовал насмешку и обратил внимание на смешное явление. Для этого писатель иногда чего-то чуточку недоскажет, давая читателю возможность самому догадаться и тем самым проявить свою сообразительность, иногда с той же целью чего-то чуточку перескажет (гипербола) или скажет совсем в обратном смысле (ирония) и т. д. В общем, тут всё зависит от личной изобретательности каждого. Это и есть юмор. Другого не бывает. Об этом, конечно, необходимо писателю знать, чтобы как-нибудь не прогнать ненароком юмор, когда он по собственному почину, так сказать, непрошеным придёт в его проповедь.
Дело, конечно, обстоит не так просто, как кажется. Юмор, во-первых, приходит непрошеным не к каждому. А во-вторых, когда он приходит непрошеным, его не так просто выразить в словах. Над этим и приходится биться писателю. Именно эту сторону дела имел в виду Маяковский, когда писал о сатирической обработке слова. В своей статье «Предиполсловие» Маяковский писал: «Ищется смешной сюжет. Таких сюжетов нет. Есть вещи, напрашивающиеся на издевательство… Вещи эти смешат и в малой обработке. Но если само слово не оттачивается ежедневно новым шилом — острота тупеет уже со второго раза».
Это верно! Попробуйте описать какой-нибудь смешной случай и вы испытаете настоящие муки творчества, муки поисков подходящего слова, верного описания, меткого сравнения. Без этого вам не удастся представить происшедший смешной случай смешным.