Полон-то он, конечно, полон! Только одежда вся из маминого детства.
- Чего ворчишь? - кричит бабушка. - Это ещё в советское время сделано, на совесть.
- Хорошо шила советская промышленность! - рычит Машка, натягивая колготки. - Во веки вечные не порвётся! А порвётся — заштопаем!
Бросает в рюкзак стопку зелёных тетрадей (у всех в классе цветные), вываливается на улицу.
- Шапку надень! - грозит в окно бабушка.
Машка напяливает смешную зелёную беретку с помпоном. Что с ней, что без неё. Никакой разницы. Хуже не станет.
И так каждый день. С вариациями, конечно.
А неделю назад случилось чудо. Приходит Машка со школы, нога за ногу, а в прихожей у порога сапожки стоят. Красивые такие, на остром каблучке, а сбоку в виде цветочка золотые бусинки приклеены. На вешалке — плащ бежевый и яблочный запах по всей квартире.
Мама приехала! Сидит на кухне, пьёт чай из чашки с тюльпанами. Словно все пять лет так и просидела, а Машка, дурёха, её и не заметила.
- Девочка моя, - улыбнулась мама, распахнув объятия. - Иди ко мне, я так соскучилась!
Машка не пошла. Стоит в коридоре, улыбается как дурочка, с ноги на ногу переступает. Да ещё бабушка странная какая-то, невесёлая. Лицо то ли испуганное, то ли озабоченное чем. Но точно не весёлое.
- Ну, ты чего? - мама сама подошла, прижала к себе, а у девочки руки словно верёвочки вдоль тела болтаются, нос в складках платья закопался. Больно, задыхается Машка.
- Не узнала?
- Узнала, - еле слышно хрипит Машка, а про себя думает: «Да отпусти же меня!»
- Рада?
- Рада.
На самом деле не разберёшь, конечно. Вроде бы замечательно — мама приехала, а с другой стороны — какая она? За пять лет позабылась совсем, ни письма от неё не было, ни звонка телефонного.
Бабушка вздыхает, недовольна. Ушла Машка в свою комнату переодеваться и слышит, как она шепчет:
- Ну, чего ты приехала? Раздразнишь девку и назад. А мне её успокаивай.
Мама смеётся, а Машка думает: «Ну, какая же бабушка глупая! Разве уедет теперь мама?»
- Из-за планшета расстроился? - спросил Пашка. Мишка вздохнул. Конечно, одно расстройство с этой историей. Только вот грустил он больше из-за Машки. Классная была девчонка. Хотя почему была? Есть и будет. Только где-то далеко.
Они шли по улице, и Мишке казалось, что вот-вот выскочит из-за угла тощая фигурка, стащит с головы ненавистную шапку (словно никто не заметил), увидит их и медленно подойдёт ближе.
В тот день она появилась не одна. Рядом шла невысокая стройная женщина. Мишка даже рот раскрыл от восхищения. Такая она была волшебная, нездешняя, словно прилетевшая из далёкой волшебной страны.
- Привет! - улыбнулась она, протянув изящную унизанную кольцами руку. Пашка неловко схватил за кончики полупрозрачных пальцев, а Мишка так и стоял столбом, ошалев от неземной красоты и сладкого яблочного запаха.
- Это моя мама, - Машка уставилась в землю и, залившись краской, начала усердно ковырять асфальт мыском сапога.
«Стыдно ей что ли, что у неё такая мамка обалденная?» - промелькнуло в мишкиной голове.
- Меня Юля зовут! - женщина снова улыбнулась.
«Да что же это такое», - думал Мишка. - «Чего она такая радостная. Насмехается?»
- Здравствуйте, тётя Юля! - по-солдатски отчеканил Пашка.
Новая знакомая залилась звонким смехом.
- Я что такая старая? Давайте по-простому — Юля! Идёт?
Мишка кивнул, а Пашка вдруг начал возражать:
- Неудобно же, взрослый всё-таки человек...
А она снова смеётся:
- Вот что, ребятки, есть предложение. В школу сегодня не ходить, а отправиться по магазинам прошвырнуться.
И они пошли. Как ни в чём ни бывало свернули с привычного пути и отправились за весёлой яблочно-пахнущей женщиной туда, где никогда не бывали. Пашка по магазинам не ходил. Глупости всё это. Разве что по книжным. А Мишка обычно изнывал от скуки, дожидаясь мать у примерочной или рядом с витриной, утыканной вонючими пузырьками и тюбиками. «Как только они на лицо эту дрянь мажут?» - зажимая нос, думал Мишка.
Но сегодня он словно и не заметил, как обошёл четыре этажа торгового центра, как вертелась и приплясывала довольная Машка, демонстрируя то синее платье в крупный горох, то узкие джинсы с яркой аппликацией.
Морок прошёл только за столиком кафе. Машка быстро как кролик грызла картошку фри, одну за одной. Пашка сосредоточенно жевал огромный гамбургер. Мишка глотнул ледяной кока-колы и обнаружил у себя в руках набор из двадцати четырёх фломастеров. Юля предложила выбрать себе подарок. Он и выбрал. Хорошие такие фломастеры, яркие. Только зачем они ему? Что Мишка маленький что ли? Он уже давно не рисует. А дома заметят, подумают, что украл. Объясняй потом, что подарили. Все равно не поверят. Они никогда не верят.
Машка тем временем выудила из сумки пачку фотографий и, разложив их на столе, начала объяснять.
- Вот это дом у моря. Я там жить буду. А это собака, Ниньо. Ниньо — малыш по-испански.
- Ничего себе малыш! - поперхнулся Мишка. - Да она больше меня в два раза!
- Вот поэтому её так и назвали, - пояснила Машка. - От обратного.
- Как это от обратного?
- Вот так! - рассердилась девочка. - Ничего не понимаешь.
Мишка обиделся. Чего кричать-то. Городит сама не зная что.
- А это мой папа, - Машка нежно погладила снимок коренастого седовласого мужчины, которого она видела только на этом фото и которого сразу и безоговорочно записала в свои отцы.
Мальчики брели по улице. А у Мишки перед глазами стоял и никак не мог исчезнуть образ маленькой тощей Машки, весело сообщавшей:
- Я больше в школу не пойду! Я в Испанию улетаю!
А ещё пронзительное «Пока!» и тонкая рука, застывшая в прощальном жесте.
Их местом был гараж. Старый заброшенный принадлежавший когда-то Пашкиному деду.
- Ну и зачем нужен гараж, - спросил однажды Мишка, - если машины нет?
- Да так, - объяснил Пашка, - картошку хранить.
На самом деле хранили в гараже вовсе не картошку, а весь тот хлам, который деть некуда, а выбрасывать жалко. Именно здесь неразлучная троица и организовала свой штаб или место встречи (кому как больше нравится). Раньше они просто болтались по улицам. Продолжалось это ровно до тех пор, пока не натолкнулись они на учителя географии, высокого смешливого Игоря Петровича.
- Что это вы в обратную от школы сторону направились? - поинтересовался он. - Прогуливаете?
А потом вдруг окинул взглядом троих детей и захохотал:
- Вот ведь святая троица — Пашка, Мишка и Машка! Вы что специально по именам подбирались?
И побежал на своих длинных тощих ногах.
А Мишка разозлился и бросил рюкзак на землю:
- Всё! Не могу больше! Надо искать тайное место!
В этот раз брели они к гаражу вдвоём. Шли нога за ногу, вздыхали. Погода не радовала. Противный мелкий дождь бил по лицу, солнца почти не было видно.
Пашка сунул руку в тайник в поисках ключа и услышал тихие всхлипы. Пашка прислушался. Звук раздавался из узкой щели между задней стеной гаража и высоким бетонным забором. Там, втиснувшись в тесный угол и уткнувшись лицом в колени, сидела Машка и плакала.
- Ты что... ты чего... - забормотал Пашка, чувствуя, как приливает к лицу кровь, как начинают гореть уши. Он не выносил слёз, особенно, если плачет кто-нибудь беззащитный.