Вдруг из горницы донесся чистый, никогда не слышанный Мишкой писк, а затем длинная птичья трель. «Должно быть, канарейка, — решил Мишка. — Значит, мать правду говорила».
В это время дверь горницы отворилась, и дядя Тимоха сердитым, повелительным голосом крикнул:
— Долго тебя ждать?
Заметив мать, он важно вошел в кухню, поздоровался с ней за руку и уже мягче сказал:
— Пока у бабушки поспеют кныши, у дедушки не станет души… Глянь, у вас ягоды уже поспели!
Дядя Тимоха отсыпал из кувшина в ладонь несколько ягод и кинул их себе в рот.
Тетка Анна наложила большое блюдо пирогов и понесла в горницу. За ней ушел и дядя Тимоха.
— А где ж Парфен? — спросил Мишка у матери, воспользовавшись тем, что никого нет.
— А вот узнаем… Где же ваш Парфен? — спросила мать у тетки, когда та вернулась в кухню.
— Парфен? Он еще на кровати валяется. Пойдем.
И тетка повела Мишку в горницу. На окнах горницы — тюлевые занавески, на подоконниках — цветы. Пел — дощатый, крашенный желтой краской. От порога к столу постлана цветная дорожка. У потолка, почти одна возле другой, висят две большие клетки. В клетках суетливо прыгают зеленовато-желтые птички — канарейки.
«Да, правда как в раю», решил про себя Мишка, робко заглядывая в дверь, которая вела еще в одну комнату, где и сидел дядя Тимоха с какими-то мужиками.
Тетка Анна отдернула яркий, в больших цветах полог кровати и со словами: «Довольно тебе валяться», потянула одеяло.
Мишка видел, как из-под одеяла показалась и снова скрылась рыжая голова веснущатого, похожего на дядю Тимоху мальчика.
«Неужели это Парфен?» подумал Мишка. Но сомнений не могло быть.
— Гость вон к тебе пришел, — сказала тетка Анна и снова стянула с Парфена одеяло.
— А чулки мои где? — недовольно буркнул Парфен.
— Вон они.
Тетка Анна подняла с пола рваные желтые чулки и подала их Парфену.
— Обувайся и поиграй вот с товарищем, — сказала она, уходя в кухню.
Мишка посмотрел на Парфена и, хотя Парфен оказался далеко не похожим на Иван-царевича, все же дружелюбно сказал:
— У нас в деревне уже скоро обедать будут, а ты еще спишь.
— А твое какое собачье дело! — недовольно, сквозь зубы процедил Парфен.
Такого приема Мишка не ожидал. Он нахмурился и пошел было в кухню, но по дороге его переняла тетка Анна, дала пирог и сказала:
— Что же ты с Парфеном не играешь? Играйте… Вставай… поиграйте, — сказала она затем Парфену и подала ему тоже пирог.
Пирог тетки Анны с мясной начинкой показался Мишке необычайно вкусным. Пирогов с мясом Мишка ни разу не ел, и чтоб продлить удовольствие, он отщипывал и бросал в рот по маленькому кусочку. В комнате, где сидели дядя Тимоха и мужики, шел какой-то торг.
— Больше двадцати двух не дам, — говорил дядя Тимоха.
— Двадцать пять — и бери, — ответил хриплый голос.
— Ну, не по-твоему, не по-моему — двадцать три рубля, — надбавил рубль дядя.
— Ни копейки меньше… В ней пятнадцать пудов чистого веса, — упирался хриплый голос.
— Кому ты говоришь! Я на голове столько волос не имел, сколько скота перекупил, — возражал дядя.
— А я, думаешь, меньше твоего перекупил?
Дядя Тимоха ничего не ответил. Распаренный, красный, он вошел в горницу и сердито крикнул тетке Анне:
— Давай еще пирогов!
Затем, взглянув на Мишку, тихо сердитым голосом сказал:
— Смотри не вздумай там чего-нибудь дать…
Мишка сразу догадался, что эти слова относятся к нему с матерью, но жаль стало почему-то тетку Анну.
— Она ягод принесла, — робко сказала тетка Анна.
— На чорта они, ягоды! Если понадобятся, мы на базаре купим! — сказал дядя Тимоха так громко, что и мать, должно быть, слышала.
Тетка Анна молча пошла в кухню и вернулась с тарелкой пирогов.
— Что это за пироги? — вдруг грозно спросил дядя.
— Подгорели немного… Все в одни руки…
Тетка не договорила.
— Вот тебе одни руки! — бросил дядя Тимоха пирог прямо в лицо тетки Анны. Затем он вырвал из рук тарелку и с наслаждением ударил ее об пол.
Звякнули черепки. Пироги прыгнули в разные стороны. Тетка Анна, закрыв лицо руками, выскочила в кухню. Вслед за ней выбежал и дядя Тимоха. На пороге комнаты, где шел торг, появился нетрезвый лысый мужик с круглой черной бородкой и хрипло крикнул: