Ребята понеслись, скользя по прогалинам, вслед за Митькой. Мишка отстал. Его переполнила радость. То не в счет, что Александр Петрович велел сторожихе Акулине налить Мишке большую чашку сладкого кофе с молоком. Были дела много важней кофе. Александр Петрович говорил с Мишкой как со взрослым и совсем не об уроках. Перво-наперво он спросил:
— Твоего отца выслали?
Мишка сказал, что выслали, и думал, что Александр Петрович скажет: «Плохой у тебя отец был». А он совсем другое сказал:
— Замечательный у тебя отец был, за мирское благо пострадал.
И Мишке от этих слов и радостно стало и плакать хотелось.
А потом он спросил:
— А не наблюдал ли ты еще каких случаев?
Случаев… Случаев Мишка знает очень много. И он рассказал Александру Петровичу про летающее сало, про волшебный камень, про пчелиный рой…
— У тебя цепкий глаз, и жизнь ты знаешь, как старик, — сказал Александр Петрович. — Ты про все то, что мне рассказывал, напиши. Отдельно про сало, отдельно про волшебный камень, отдельно про Рябого. За каждый рассказ я тебе буду давать книжку по твоему выбору и пять копеек деньгами. Понял?
Ну как не понять! Все Мишке понятно, только не верится.
— А когда соберем с десяток рассказов, хорошенько их вместе обработаем и пошлем в Петербург. А в Петербурге напечатают их книжечкой. Понятно? — опять спросил Александр Петрович.
Мишку даже в жар бросило.
— Вот как эта? — показал он только что полученную в подарок книжечку.
— Как эта, — подтвердил Александр Петрович.
— И в голубенькой обложечке?
— И в голубенькой обложечке. Только вот здесь, вверху, где написано «А. П. Чехов», будет написано: «М. Яшкин».
— Печатными буквами? — спросил Мишка.
— Печатными буквами, — подтвердил Александр Петрович.
Мишка долго смотрел в лицо учителю, думая, что он шутит и что вот-вот рассмеется. Но на лице Александра Петровича не было и намека на шутку.
…Приятели скрылись за крутым поворотом Гнилого ручья. Мишка заглянул в сумку и, убедившись, что голубенькая книжка лежит на месте, степенным шагом продолжал путь. Он обдумывал, о чем ему в первую голову написать: то ли про заячий хлеб, то ли про волшебный камень, то ли как он был пахарем.
За обедом его все время будто что-то подталкивало рассказать матери про радостный сегодняшний день, про Акимову душу, про голубенькую книжку, про волнующий разговор с Александром Петровичем, но он крепился, ожидая подходящего повода.
И только когда мать спросила, почему он отстал от ребят, не оставил ли его сегодня учитель без обеда, Мишка важно ответил:
— Я у него нынче в гостях был… Кофей пил… Он мне вот какую книжку подарил!
— За что же это он тебе? — обрадованно спросила мать.
— Значит, было за что… Думаешь, я праздники зря в хате просидел? Я про Акимову душу написал, а он мне книжечку эту и большую чашку кофею… И еще буду писать…
— Про какую душу? — не поняла мать.
— «Про какую, про какую»! — недовольно буркнул Мишка, вылезая из-за стола. — Про деда Акима, как она мухой летала.
— И за это книжку? — усмехнулась мать.
Мишку эта усмешка обидела:
— Александр Петрович, должно быть, чуть-чуть больше твоего понимает…
И чтоб ей можно было представить, каков Александр Петрович, Мишка, ложась спать, восторженно рассказывал:
— Он знаешь какой? Такого другого нет во всем свете. Нет спору, Клавдия Сергеевна, что учит первых и вторых, тоже простая. Но Клавдии Сергеевне не дойти до него. Он, как равный товарищ, на больших переменах играет со школьниками и в лапту, и в городки, и в чижика. А зимой не брезгает скатиться с ребятами на салазках… А когда Александр Петрович играет в лапту, ребята уходят в поле чуть не за версту — так далеко он бьет мяч. И мяч, не тряпочный, а настоящий резиновый, черный, он купил за свои деньги. Не меньше как полтинник отвалил… И девочки любят Александра Петровича. Вот, к примеру, Александр Петрович играет с ребятами в лапту, а девчонка подбежит к нему, тронет рукой и крикнет: «Пятно!» А он сейчас же палку бросит наземь, догонит девчонку и отдает «пятно» обратно. За то у мальчишек с девчонками всегда раздор.
И мужики любят Александра Петровича. Мужиков он по воскресеньям скликает в школу и о чем-то им читает и рассказывает. И мужики, Мишка слышал, говорили: «С ним поговоришь, как меду попьешь».
Только бабы говорят:
— Какой это учитель, когда он, как маленький, с ребятами играет!
Но что бабы понимают! Ведь они все поголовно и в Рвановке, и в Осинном, и на Боковке неграмотные.
— Ты слышишь? — спрашивает Мишка у матери.