— Значит, денежки на фокусы ухлопал, — заметила мать, укоризненно покачав головой.
— Ухлопал… Это у меня не было двадцати копеек, а то б я рубль принес. Он говорит: «Кто хочет, давайте двадцать копеек, я из них рубль сделаю».
— Как раз, держи мешок шире…
— Еще яичницу в моей фуражке и на моей голове жарил, — говорит Мишка Власьевне.
— Да что ты! Как же это? — удивляется Власьевна.
— Хозяин, вижу, с тебя хороший выйдет, — продолжает укорять мать.
— На моих глазах, — будто не замечая слов матери, продолжает свой рассказ Мишка, — разбил и вылил в мой картуз сначала одно яйцо, потом другое…
— Другой бы поберег тот пятачок, он бы пригодился осенью тетрадку купить, ручку, карандаш…
— А ты мне его давала? — вспыхнув, спрашивает Мишка.
— В самом деле, что ты к парню пристала! — вмешалась Власьевна, заметив на глазах у Мишки блеснувшие слезы. — Я ведь давала, мне интересно послушать.
— Если не я давала, так, значит, неси его шарлатану в карман, — не унималась мать.
— Не шарлатан, а фокусник он! — горячо возразила Власьевна. — Я ему дам еще двадцать пять копеек, пусть ему фокусник сделает рубль. А ты потом будешь смотреть, как у нас рубль окажется вместо четвертака.
Она решительно выдвинула из-под кровати красный сундучок и, достав из него носовой платок с завязанными по уголкам деньгами, развязала один узелок, отсчитала двадцать пять копеек, подала Мишке и сказала:
— Пообедай и мигом беги…
Солнце уже клонилось к закату. Но ярмарка шумела с прежней силой: Парень с набеленной рожей на этот раз выкрикивал новое заклинанье: «Пятачок не пожалеешь — на египетских голубей поглазеешь! Полное обновление программы, лучше всякой оперы и драмы!»
Программа действительно была новой. Про двадцать копеек фокусник на этот раз даже и не вспомнил. Из новой программы Мишку больше всего поразил фокус с карманными часами. По просьбе фокусника, кто-то из публики дал ему карманные часы. Фокусник осмотрел их, послушал, а потом и говорит: «Часы ваши вконец испорчены, надо их поправить». Положил часы на кусок рельса и истолок их молотком чуть не в порошок. Обломки завернул в тряпочку и сунул в какой-то ящик, покрытый куском черной ткани. Затем он постучал волшебной палочкой по боку ящика, сорвал ткань, и из ящика вылетела пара египетских голубей.
«Вот пусть бы своими глазами посмотрела, — говорит про себя Мишка, вспоминая мать. — А то — шарлатан…»
— А где ж мои часы? — раздался голос из публики, должно быть хозяина часов.
— Они у вашей соседки! — ответил фокусник.
Публика заволновалась, поднялся говор.
— Есть?
— Есть! — откликнулись голоса из публики.
Окончив сеанс, фокусник раскланялся и стал убирать со стола ящики.
Мишка долго боролся с робостью, наконец поборол ее, поднялся на помост и нерешительно сказал:
— Я, дядя, тот, что вы нынче в моем картузе яичницу жарили.
— Помню, помню, — сказал фокусник, видимо не догадываясь, зачем его бывший помощник взобрался на подмостки.
— Вы, дядя, тот раз говорили: «Кто даст двадцать копеек, я сделаю рубль».
— Говорил.
— Вот… Я… Власьевна, старшая кухарка, дала двадцать копеек — сделайте из них рубль…
Фокусник грустно улыбнулся:
— Ты, должно быть, думаешь, что я дурачок… Э-эх, друг мой… Если бы я мог превращать двугривенные в рубли, разве я болтался бы по ярмаркам, строил эти балаганы? Я жил бы в хрустальном дворце, и прислуживала бы мне золотая рыбка. Читал сказку про золотую рыбку?
— Читал.
— А то у меня вишь какие сапоги! — И он показал Мишке латаный сапог с отставшей в носке подошвой, отчего носок казался похожим на щучий рот. — Жена вон кашляет и будто свечка тает, — кивнул он на крашеную женщину. — Врачи говорят — надо на теплые воды везти. Легко сказать — вези на теплые воды… Чтоб везти на теплые воды, надо иметь рублей хоть сто-полтораста. Все, что ты видел, все это попросту обман… Вот как, друг мой…
Он погладил Мишку по голове и закончил:
— Ну, мне надо готовиться к сеансу. Заходи, если хочешь. Я скажу, чтоб тебя бесплатно пропускали.
Балаган еще работал на ярмарке два дня, но Мишка больше в него не пошел.
Голубь
Весь тот день, когда мать отправили в больницу, Мишка проплакал. А вечером, улегшись спать, начал про себя беседу с богом. «Господи, — шептал Мишка, — ты знаешь, что у меня ни за что выслали отца. Теперь, если возьмешь мать, с кем я останусь? С теткой Ариной? А тетка Арина ты сам знаешь какая: все ворчит и ворчит… Господи, оставь мне мать… Ты даже злым людям счастье посылаешь. Господи, не надо мне никакого счастья, оставь мне мать…»