— Флинн, может, мне попробовать уложить спать?
— Боюсь, он на это не согласится, но попытаться все-таки стоит. Спасибо, Молли. И похоже, не лишним будет принести всем напитки. — Флинн встал и направился на кухню. Ему на самом деле была нужна минутная передышка. Всего одна минута в одиночестве. Пока все шло хорошо, но он знал, что легко мог сорваться и высказать отцу свое мнение относительно его «новой крупной сделки».
Спорить и ругаться с отцом по этому поводу было совершенно бесполезно. Тот никогда не считал себя виновным в финансовых неудачах. Всякий раз, когда рушился очередной его воздушный замок, виноватым всегда становился кто-то другой или «невезение». Эта проблема постоянно мучила Флинна, словно незаживающая рана, но его отец не склонен был менять свой характер, а мать предпочитала не вмешиваться в мужские дела. Единственное, что Флинну удалось сделать, чтобы улучшить ситуацию, это защитить мать в финансовом отношении, открыв для нее специальный фонд.
Через несколько секунд мать вошла к нему на кухню и плотно закрыла за собой дверь. Флинну было достаточно бросить один быстрый взгляд на ее лицо, чтобы распрощаться с надеждой на минуту передышки.
— Чего тебе налить? Как обычно, клюквенного сока? — осторожно спросил он.
— Нет, ничего не надо. Я просто хочу поговорить с тобой.
— Я так и думал. Но это не помешает мне приготовить тебе напиток. — Он насыпал в стакан гость ледяных кубиков и стал наливать сок. Внутренне он был готов к тому, что мама даст выход своим чувствам; возможно, он ждал этого с самого детства, потому что взгляд этих добрых озабоченных глаз неотступно сопровождал его все эти годы, пока он рос. И было не важно, сколько раз Флинн доказывал, что она может на него положиться: мама всегда боялась, что он пойдет по стопам отца, что проявятся признаки слабости, которые пересилят его характер, как это случилось с отцом.
Его успех в бизнесе она считала азартной игрой. Но, черт побери, он и сам так считал. Мамино мнение о нем было всегда верным. Он рос с тем же страхом. Именно по этой причине он и не женился. Именно по этой причине любовь к Молли была под запретом. Не было никакой необходимости что-либо говорить ему. Впрочем, это не означало, что мама не имела права высказаться.
— А знаешь, мне нравится эта Молли. Но Дилан не ее сын, и вряд ли я ошибаюсь.
— Я рад, что она тебе нравится. Это мой хороший друг. Ты права: ничего общего с Диланом она не имеет.
Мать прислонилась спиной к кухонной стойке и скрестила руки:
— Но ты должен жениться на матери малыша!
— Ну, эту мысль ты выбрось из головы! Я тебе сразу же сказал, что никогда этого не сделаю, хотя и понимаю, что ты на меня сердишься. Ведь так?
— Да, я действительно на тебя сержусь. И вообще ничего не понимаю. Как ты мог быть так неосторожен, что женщина забеременела? И где она? Как ее зовут? И как случилось, что ребенок оказался у тебя?
— Ее зовут Вирджиния, а Дилан здесь по той причине, что она привезла его ко мне.
В следующую минуту открылась дверь, и в кухню стремительно ворвалась Молли. Увидев их, она резко остановилась, и ее лицо вспыхнуло:
— Простите, я не хотела вам помешать. Малыш заснул, и я подумала, самое время накрывать на стол…
— По-моему, это отличная идея! — живо откликнулась миссис Макгэннон. — Флинн, ты иди, поговори с папой и сестрой. Мы с Молли сами справимся с обедом, не так ли, дорогая?
— Вообще-то вам нет необходимости помогать мне, я все сделаю сама.
— Чепуха, я не привыкла сидеть сложа руки.
И женщины споро взялись за работу.
Глава девятая
Молли смотрела из окна, как Макгэнноны усаживались в машину. Флинн пошел проводить своих родных. Она ждала его возвращения.
— Молли! — прозвучал наконец его усталый голос.