— Он у себя в мастерской выглядел очень романтично, — сказала Сэнди.
— Это почему же?
— Наверно, потому, что у него одна рука, — сказала Дженни.
— Но у него и раньше была одна рука.
— Раньше это было не так заметно, — пояснила Сэнди.
— Он все время ею размахивал, — добавила Дженни. — Из окна его мастерской красивый вид. Он им гордится.
— Мастерская в мансарде, не так ли?
— Да, во всю длину крыши. У него там есть новый портрет всей его семьи, немного смешной. Он начинается с него самого — себя он нарисовал очень высоким, — потом идет его жена, а потом все их дети по росту, кончая самым маленьким на полу. Они выстроены по диагонали через все полотно.
— Что же в этом портрете смешного? — спросила мисс Броди.
— Они все глядят прямо вперед, и у них очень серьезный вид, — объяснила Сэнди. — Считается, что это должно смешить.
Мисс Броди немного посмеялась. На горизонте садилось солнце, и кровавые полосы великолепного заката отражались в море, вспыхивая зловещими багрово-золотистыми отблесками — как будто, не вмешиваясь в обыденную жизнь, наступил конец света.
— У него там есть еще один портрет, — сказала Дженни, — правда пока не законченный. Портрет Роз.
— Он пишет портрет Роз?
— Да.
— Роз ему позирует?
— Да, уже около месяца.
Мисс Броди пришла в волнение.
— Роз не говорила мне об этом.
— Ой, я забыла, — спохватилась Сэнди. — Это задумано как сюрприз. Мы не должны были вам говорить.
— Что сюрприз? Портрет? Я его увижу?
В глазах Сэнди мелькнула растерянность — она не совсем понимала, в чем именно заключается сюрприз, задуманный Роз для мисс Броди.
Дженни сказала:
— Нет, мисс Броди. Сюрприз то, что Роз позирует мистеру Ллойду, поэтому она вам это и не говорит.
И до Сэнди тут только дошло, что это действительно так.
— А-а-а, — сказала мисс Броди с очень довольным видом. — Роз — просто умница.
Сэнди почувствовала, что ревнует, потому что Роз не считалась умницей.
— А в чем же она ему позирует?
— В гимнастическом костюме, — ответила Сэнди.
— Она сидит боком, — добавила Дженни.
— В профиль, — поправила мисс Броди.
Она остановила проходившего мимо рыбака и купила омара для мистера Лоутера. Расплатившись, мисс Броди сказала:
— Роз непременно будут рисовать еще много-много раз. Она может с успехом позировать мистеру Ллойду и в будущем. Она ведь принадлежит к сливкам общества.
Это было сказано с вопросительной интонацией. Девочки поняли, что она усиленно старается составить для себя полную картину из их отрывочных сообщений.
Дженни поспешила заметить:
— Да-да. Мистер Ллойд хочет написать портрет Роз в красном бархате.
А Сэнди добавила:
— У мистера Ллойда есть кусок красного бархата. Они его уже примеряли на Роз.
— Вас звали туда еще? — спросила мисс Броди.
— Да, он пригласил нас всех, — сказала Сэнди. — Мистер Ллойд говорит, что мы очень симпатичный клан.
— А вы не удивились, что мистер Ллойд пригласил к себе в мастерскую именно вас шестерых? — спросила мисс Броди.
— Но ведь мы же — клан, — сказала Дженни.
— Кроме вас он пригласил еще кого-нибудь из школы? — спросила мисс Броди, зная ответ наперед.
— Нет. Только нас.
— Это потому, что вы — мои, — сказала мисс Броди. — Можно сказать, моя плоть и кровь, а я сейчас в расцвете лет.
Сэнди и Дженни не особенно задумывались, почему учитель рисования пригласил их к себе всем кланом. Но действительно в его отношении к клану Броди было что-то особенное. Здесь крылась тайна, над которой стоило поразмыслить, но одно было ясно: когда мистер Ллойд думает о них, он думает о мисс Броди.
— Он всегда спрашивает про вас, когда нас видит, — сказала Сэнди.
— Да. Роз мне об этом говорила, — ответила мисс Броди.
Неожиданно, как повинующиеся инстинкту перелетные птицы, Сэнди и Дженни не сговариваясь и без предупреждения бросились бежать по прибрежной гальке, подставляя себя пронизанному закатом ветру. Вернувшись к мисс Броди, они выслушали ее планы на летние каникулы, когда она намеревалась покинуть набравшего вес мистера Лоутера и, оставив его, увы, на попечение двух мисс Керр, поехать за границу — на этот раз не в Италию, а в Германию, где канцлером стал Гитлер, человек с пророческим даром, вроде Томаса Карлейля, и более надежная фигура, чем Муссолини; немецкие коричневые рубашки, как сказала мисс Броди, — то же самое, что итальянские черные, только надежнее. Дженни и Сэнди собирались летом на ферму, где, по правде говоря, уже через две недели имя мисс Броди не часто мелькало в их разговорах и беспокоило их умы, зато девочки косили сено и пасли овец. Всегда бывало очень трудно себе представить, что во время каникул можно наполовину забыть про мир мисс Броди, равно как и про мир школьных отрядов — Холируда, Мелроуза, Аргайла и Биггара.
— Не знаю, будет ли мистер Лоутер есть сладкое мясо, если я приготовлю его с рисом, — сказала мисс Броди.
ГЛАВА ПЯТАЯ
— Ой, но это же мисс Броди! — воскликнула Сэнди. — Она ужасно похожа на мисс Броди!
Затем, сообразив, что пока сорвавшиеся с ее губ слова долетели до ушей мистера и миссис Ллойд, они успели приобрести вполне определенное значение, добавила:
— Хотя, конечно, это Роз. Она гораздо больше похожа на Роз. Да, ужасно похожа на Роз.
Тедди Ллойд передвинул портрет так, чтобы свет падал на него с другой стороны. И все равно лицо на портрете напоминало лицо мисс Броди.
Диэдри Ллойд сказала:
— Мисс Броди? По-моему, я с ней не знакома. Она блондинка?
— Нет, — хрипло ответил Тедди Ллойд. — У нее темные волосы.
Сэнди увидела, что на портрете изображена светловолосая голова. Это действительно был портрет Роз. Роз, в гимнастическом костюме, сидела в профиль у окна, положив руки на колени ладонями вниз. Что же у портрета было общего с мисс Броди? Может быть, профиль, может быть, лоб, а может быть, выражение, приданное голубым глазам Роз, смотревшим так же властно, как карие глаза мисс Броди. Портрет имел очень большое сходство с мисс Броди.
— Да, это действительно Роз, — сказала Сэнди, и Диэдри Ллойд взглянула на нее с недоумением.
— Портрет тебе нравится? — спросил Тедди Ллойд.
— Да. Прелесть.
— Ну что ж, это самое главное.
Сэнди продолжала смотреть своими очень маленькими глазками на портрет, и Тедди Ллойд небрежным взмахом единственной руки набросил на картину кусок белой ткани.
До встречи с Диэдри Ллойд у Сэнди не было среди знакомых женщин ни одной, одевавшейся под крестьянку, а мода на крестьянский стиль должна была продержаться еще лет тридцать, а то и больше. Диэдри носила довольно длинную присборенную темную юбку, ярко-зеленую блузку с закатанными рукавами, крупные раскрашенные деревянные бусы и серьги, как у цыганки. Талия была стянута ярко-красным широким поясом, на ногах — сандалии из темно-зеленой замши. В этом и разных других подобных нарядах Диэдри была запечатлена на полотнах, расставленных по всей мастерской. У нее был приятный голос, звучавший так, будто она вот-вот рассмеется. Она сказала:
— У нас есть еще один портрет Роз. Тедди, покажи Сэнди тот, новый.
— Его пока рано показывать.
— Тогда, может быть, «Красный бархат»? Покажи его Сэнди. Прошлым летом Тедди написал роскошный портрет Роз. Мы закутали ее в красный бархат и сам портрет назвали тоже «Красный бархат».
Тедди Ллойд достал картину из-за стоявших у стены подрамников и поставил на мольберт ближе к свету. Сэнди посмотрела на картину своими крохотными глазками — было бы по меньшей мере странно, если бы такие глазки внушили кому-нибудь доверие.
Портрет был похож на мисс Броди. Сэнди сказала:
— Мне нравятся краски.
— Она здесь похожа на мисс Броди? — спросила Диэдри Ллойд голосом, в котором звенел смех.
— Мисс Броди — женщина в расцвете лет, — ответила Сэнди, — но вы вот сказали, и я теперь вижу, что некоторое сходство действительно есть.
— Роз тогда было всего четырнадцать, — заметила Диэдри Ллойд. — Портрет ее взрослит, но она и на самом деле вполне созрела.