— Иди. Я догоню тебя возле эскалатора, — ответила она.
И снова он был удивлен тем, что Николь не позволила ему распоряжаться собой, и снова проникся к ней невольным уважением. Девлин кивнул и, даже не взглянув на Марка, вышел из-за стола.
Когда Николь догнала его, она была уже одна. Ее глаза не светились счастьем, как он мечтал, в них читались боль и отчужденность. Сама она, наверное, восприняла произошедшее по-другому, но Девлин ни о чем не жалел. Она была его женщиной, и ничьей больше!
— Не надо, — запротестовала она, заметив, что Девлин собирается ей что-то сказать. — Мы обсудим это… у тебя.
Она же раньше говорила: дома! Вечер обещал быть долгим.
Николь увидела, что Девлин вслед за ней въехал на подъездную дорожку. Она выбралась из машины и с ключом в руке направилась к двери, игнорируя Девлина и отказываясь хотя бы в малейшей степени испытывать чувство вины, которое, как он, судя по всему, считал, она должна была испытывать.
— Я пойду переоденусь, — сказала она Девлину, не оборачиваясь.
— А я разожгу камин.
— Как хочешь. — Николь нравилось это выражение, имеющее множество оттенков в зависимости от того, каким тоном его сказать. Оно может означать и презрение, и досаду, и пренебрежение, и даже согласие. Пусть гадает!
Сегодня утром она собиралась отправиться к себе домой, чтобы заняться детской, однако вместо этого перед работой зашла в магазин и купила себе, помимо всего прочего, пару удобных длинных платьев для беременных как раз вот для таких случаев — посидеть у камина.
— Хочешь есть? — спросила она, чтобы отложить разговор.
Сидевший на корточках перед камином Девлин повернул голову и посмотрел на нее через плечо. Николь не знала, почему он настаивал на том, чтобы топить камин дровами, когда в доме есть отопление.
— Я бы не отказался от сэндвича, — ответил он. Николь соорудила ему сэндвич из черного хлеба с беконом и швейцарским сыром, добавила соленого укропа и картошки фри, налила стакан пива. Девлин как раз устанавливал каминный экран, когда она принесла поднос с едой.
— А ты не будешь есть? — спросил Девлин.
— Нет.
— Хорошо выглядишь. Это на тебе что-то новое?
— Да.
Николь не хотелось на него сердиться. Она ожидала его возвращения с большим нетерпением, чем могла себе представить, а он все испортил своим напором и бестактностью. Она поняла, что он все еще не доверяет ей.
Девлин откусил свой сэндвич, а затем неожиданно заявил:
— Мне не нравится Марк.
— Я уже поняла это. Именно Марк или любой другой мужчина?
— Я не видел тебя с другими мужчинами, поэтому не могу ответить на вопрос. Ты сама пригласила его туда?
— Он появился прямо перед окончанием моей смены.
— Без приглашения?
— Без. Он очень волновался. Я не звонила ему с тех пор, как он узнал… про нас. Про ребенка. Я не дала ему мой номер телефона.
— Почему?
Она пожала плечами.
— Николь, почему ты не дала ему номер?
— Думаю, чтобы избегать его.
— Тебе было стыдно?
— Может быть, чуть-чуть.
— Отчего?
— Оттого, что я забеременела, — сказала она тоном, который Девлин, как она считала, должен понять. Ведь глупо в наши дни и в таком возрасте случайно забеременеть.
— Ты смущаешься из-за меня?
Николь пришлось минутку подумать, прежде чем ответить:
— Я не могу тебя понять. Ты говорил, что не скажешь отцу про ребенка в присутствии Марка, но затем поступил именно так. Ты едва знаешь меня, и все-таки показываешь на людях, что я твоя.
— И я тоже не могу.
— Понять меня или самого себя?
— Самого себя. Я стану отцом. И это удивительно. Я уже не тот, кем был раньше.
Николь решила рассказать ему о Марке.
— Марк приехал, чтобы предложить мне стать его женой, если ты этого не сделаешь.
Несколько мгновений Девлин неподвижно смотрел на огонь, затем произнёс:
— Ты, надеюсь, объяснила ему, что в его услугах нет нужды, верно?
— Ты появился как раз в тот самый момент.
— А когда я оставил вас наедине, чтобы вы попрощались?
— Он больше не поднимал этого вопроса. И я тоже.
— Не похоже, что ты из тех женщин, которые дразнят мужчин или дают им напрасную надежду, Николь. Может, ты просто удерживаешь его на поводке так, на всякий случай?
Возможно, он и прав, задумалась Николь.
— Думаю, Марк видит разделяющие нас преграды, — ответила она, обращаясь к камину.
Девлин повернулся к ней.
— В твоей жизни никогда не будет ни одного мужчины, кроме меня.