Чертовы дьявольские силки.
Понимание озаряет ее округлившиеся глаза, и она вдруг безвольно обмякает, застыв на месте. Грудь яростно вздымается. Гермиона борется с дыханием, пытаясь привести его в норму.
Вдох – выдох.
Тяжелый вдох носом – долгий выдох через рот.
Конечности расслабленно повисают, и натершие до крови путы ослабляют хватку. Боль потихоньку уходит.
— Блестяще! Вы и впрямь умнейшая ведьма. Быстро догадались, — удовлетворенно заключает мужчина. — Не зря я вас выбрал. Меня всегда возбуждал интеллект. Терпеть не могу глупых женщин, — брезгливо шипит он. — Слава Салазару, с женой мне повезло.
Люциус чуть наклоняется над ней, внимательно изучая нагое тело жадным взглядом. Его едкие серые глаза блуждают по стройным ногам, округлым бедрам и узкой талии, плоскому животу и аккуратной груди с выпуклыми сосками, тонким рукам и встревоженному лицу.
Покупатель чрезвычайно доволен.
Он протягивает к ней трость с набалдашником в виде змеиной головы, останавливая ее конец прямо над лобком затихшей девушки. Змея оживает, высовывая раздвоенный подвижный язык, и Гермиона испуганно ойкает, дернувшись в сторону.
Низкий мужской смех приводит ее в смятение.
— Вам понравится, — обещает холодный, отталкивающий голос со стальными нотками.
Серебряная змея гипнотизирует ее изумрудными глазами, заставляя голову закружиться, а тело обмякнуть. Из змеиной пасти к девичьей промежности незаметно протягивается верткий язык и мягко ввинчивается в клитор круговыми движениями.
Гермиона рвано вскрикивает от неожиданной резкости ощущений. Это нельзя назвать болью, скорее, сладостной мукой. Ловкий двойной язык исследует розовые складки, мастерски лижет лоно и стимулирует клитор, доводя жертву до трепетной дрожи.
Она не в силах скрыть естественную реакцию плоти.
Тело предает ее, и из саднящего горла вырываются сдавленные стоны.
Маленькие руки судорожно хватаются за натянутые веревки, которые удерживают ее на весу. Пальцы ног непроизвольно сжимаются, а все тело вибрирует и дрожит.
— Великолепно! — подытоживает мистер Малфой, отодвигая трость от девушки, которая уже довольно близка к разрядке.
Голодный полустон невольно срывается с ее губ.
— Какая нетерпеливая, — он злорадно усмехается. — Подождите немного, дорогуша, вы получите блаженство.
Люциус махом скидывает мантию и четкими движениями освобождает свою еще крепкую, статную фигуру от одежды.
— Пора перейти на «ты», — ухмыляется он. — Ты уже мокрая для меня? — сильное мужское тело нависает над ней, и она сжимается от напряжения, затихнув. Его рука скользит по влажной вагине, растирая смазку между нежными складками. — О, да! Прелестно, просто прелестно.
— Нет, пожалуйста! Не надо! — слабый писк перебивает хлюпающие звуки из ее промежности.
— Не ври мне, девчонка! — надменно выдыхает он ей в лицо. — Твое тело говорит иначе. Слышишь? Звуки плоти не лгут.
Жесткие губы властно накрывают ее рот, и девушка снова отчаянно дергается, стараясь отвернуться. Он грубо хватает ее за шею, чуть придавливая к кровати и лишая движения. Раздвигает языком губы, но ее зубы плотно сжаты. Мужчина продавливает путь в ее глотку большим пальцем, но она резко кусает его за ноготь.
— Ах ты, маленькая сучка! — рычит Люциус, встряхивая ее за шею. — Открой рот! — Гермиона упрямо мычит и брыкается.
— Что ж, учти. Борьба лишь распаляет меня, — он с силой надавливает пальцами на ее челюсть по бокам, вызывая надрывный крик и заставляя раскрыть рот. — Если будешь сопротивляться, я убью тебя, идиотка.
— Я лучше умру! — гневно восклицает она, вкладывая в этот смелый выпад всю ненависть, на которую способна.
— Хорошо, мисс Грейнджер. Как вам будет угодно, — холодно говорит он, и его слова сочатся смертельной угрозой.
Грубый рот требовательно впивается в женский сосок до боли, тянет и кусает. Мужской язык обрушивается на нежное тело, излизывая его вдоль и поперек, наслаждаясь его свежестью и юной красотой.
— Превосходно! — шепчет Люциус, впиваясь в изгиб тонкой шеи и оставляя болезненный засос. Он зарывается пальцами в пышную каштановую копну и жестко оттягивает волосы, запрокидывая ее голову назад.
Гермиона отчаянно сжимает челюсть, чтобы подавить рвущиеся из груди вопли унижения и отвращения.
Головка его затвердевшего члена интенсивно трется о набухший между ее ног бугорок, в котором сосредоточена масса нервных окончаний, жаждущих разрядки.
— Ох, как хороша! — лихорадочный безумный блеск в его глазах не сулит ничего доброго. — Несмотря на то, что грязнокровка, — хрипит Люциус, скользя членом ко входу во влагалище, и жестко толкается внутрь.
Ее звенящий вопль разрезает пространство между ними, и он удовлетворенно усмехается, входя глубже и раздвигая чертовски узкие стенки грязнокрового лона. Невыносимая боль разрывает внутренности девушки, посылая от места вторжения дикие конвульсии, отчего тело частично атрофируется.
— О, да! Безупречно узкая щелка, — пыхтит мужчина, распаляясь и толкаясь бедрами. Он упирается локтями в матрас и ритмично двигает членом внутри нее, переводя вес на колени. Учащенное дыхание и хриплые постанывания сопровождают его активные движения.
Гермиона до скрипа сжимает зубы, из груди рвутся неистовые рыдания, но она направляет остатки сил на то, чтобы сдержаться. Непрошеные слезы беззвучно вытекают из уголков глаз, теряясь в ее намотанных на мужской кулак волосах. Он выдыхает жаркие стоны в ее лицо и шею, прижимаясь к ней разгоряченным телом и доводя ее до обморока мощным мускусным запахом, который перекрывает дыхание.
Громкий щелчок.
— Отец! — Драко Малфой замирает в дверях в немом шоке. — О.
— Какого черта? Мать не учила тебя стучать в дверь? — взрывается мужчина, гневно косясь на нерадивого отпрыска.
— Грейнджер? — ошеломленно пялится юноша, переводя выпученные глаза с нее на отца и обратно.
— Впрочем, я как раз готовил тебе подарок. Правда, вскрыл его сам раньше времени, — говорит мужчина с усмешкой, — но ничего страшного. Проверка качества, так сказать.
— Ты подаришь мне грязнокровку? — удивление и смущение на бледном лице сменяются самодовольной ухмылкой. Той самой, фирменной – малфоевской, что передается у них по наследству.
— Да, я посчитал это выгодным вложением. Владение грязнокровкой Поттера поднимет статус моего наследника в глазах правящей элиты, — объясняет отец сыну, вовсе не церемонясь и не беспокоясь о том, что лежит между растянутых ног Гермионы кверху задом. — В любом случае, полезная вещь, да и в быту пригодится, — усмехается Люциус, дергая членом внутри нее, отчего она вымученно охает.
— Э-э-э… Несомненно, — при виде сверкающих отцовских ягодиц Драко тушуется, пойдя красными пятнами, которые виднеются на шее и острых скулах.
— Вот и славно, а теперь иди, — сердито ворчит мужчина. — Я пришлю тебе девчонку позже.
— Но ты же ее…
— Я сказал, оставь нас, — повышает голос мистер Малфой, и по телу Гермионы ползут колючие мурашки – он так и не вышел из нее. — И еще. Не говори матери. Иначе лишишься наследства. Ты понял меня, Драко?
— Да, отец, — смиренно кивает сын.
Дверь за ним тихо закрывается.
— Мое воспитание, — удовлетворенно провозглашает Люциус, глядя на придавленную его телом Гермиону. — Так, на чем мы остановились, мисс Грейнджер?