Возвращаются Томас и миссис Миднайт.
Томас. Я поглядел комнаты, душечка: они очень даже хорошие и вполне подходят для светских господ.
Супруга. И прекрасно, душечка, я несказанно тому рада. «Вы меня узнаете?!» Ха-ха-ха! Гляди, миленький! (Поводит перед собой веером.) Ха-ха-ха!
Томас. Силы небесные! Что здесь творится?
Супруга. А я упражняюсь, как светской даме вести себя на маскараде или на пьесах, только и всего. (Отводит мужа в сторону и кокетничает с ним.)
Тодри (к миссис Миднайт). Простушка, каких мало! Судьба подкинула вам беспроигрышную карту. С этой особой у вас затруднения не будет.
Миссис Миднайт. Это меня радует. Она ведь премиленькая: на такой лакомый кусочек охотника сыскать легче легкого.
Супруга (мужу). Смотри, душечка, долго-то не задерживайся: не могу я без тебя, сам знаешь! Так и буду ходить разнесчастная, пока ты не воротишься домой, миленький мой Томми.
Томас. А я, миленькая моя Люси, только схожу разузнаю насчет портного и мигом ворочусь.
Супруга. Уж пожалуйста, душечка! Только давай еще разочек поцелуемся! И еще… Такой ты у меня сладенький!…
Прощаются, Томас уходит.
Ну скажите, милая моя светская дама, как вам нравится мой муженек? Не правда ли, он чудо?!
Тодри. Ваш муженек?! И это вы с мужем так целуетесь, милая сударыня?…
Супруга. А разве светские дамы не целуют своих мужей?
Тодри. Никогда в жизни!
Супруга. О, господи!… Что-то мне это не по вкусу!… Нет, как бог свят, мне совсем разонравилось быть светской дамой, – это как же, чтоб тебя не целовали?! Все другое в светской жизни по мне, а вот это – нет! Благодарствуйте! И ежели ваших светских дам никто не целует, значит, как бог свят, нечего нам так им завидовать.
Тодри. Вы меня не поняли, сударыня. Светская дама может целовать любого мужнину, кроме своего мужа. К вашим услугам будут все столичные франты.
Супруга. Франты?! Царица небесная! Это, видать, те, про которых рассказывала мисс Дженни… А скажите, милочка, что, франты, они целуются слаще других мужчин?
Тодри. Хм. Я бы не сказала.
Супруга. Тогда почему же я должна предпочитать их своему муженьку?
Миссис Миднайт. Потому что это модно, сударыня. Светские дамы делают все, что модно. Они ходят в таких платьях, что выглядят как беременные – потому что так модно. Проигрывают деньги в вист [5], хотя ни черта не смыслят в этой игре. Посещают аукционы без всякого намерения что-либо купить. Ходят в оперу, хотя у них нет слуха, и третируют мужей при том, что не чувствуют к ним вражды. Просто так модно.
Супруга. Ишь ты! Что ж, я попробую по возможности быть модной. Только скажите, когда я увижу этих франтов? Мне прямо не терпится на них взглянуть. Мисс Дженни утверждала, будто они должны непременно прийтись мне по вкусу. А уж коли они мне понравятся, я им так и скажу, черт возьми, чему бы там ни учил наш пастор.
Миссис Миднайт. Прекрасные слова! Я познакомлю вас кое с кем из светских господ, и, ручаюсь, они вам очень понравятся!
Супруга. А я им понравлюсь?
Тодри. Что за вопрос! Да они станут обожать вас, поклоняться вам! «Ах, сударыня, – скажет какой-нибудь лорд, – вы самое красивое, самое восхитительное, самое бесподобное создание на свете!»
Супруга. Как, как? Повторите-ка еще раз!
Тодри (повторяет). Сударыня, вы самое красивое, самое восхитительное, самое бесподобное создание на свете.
Супруга. И они взаправду будут так обо мне думать?
Тодри. Без сомнения. Они даже поклянутся в этом.
Супруга. Ну, тогда конечно. Какие уж подозрения! Ой, до чего же мне хочется видеть этих распрекрасных господ!
Миссис Миднайт. О, вы без труда их увидите! Некоторые из них захаживают навестить меня и говорят такие речи мне и вот этой молодой особе.
Супруга. И они называют красивой и восхитительной вас?!… (В сторону.) Тогда мне они это беспременно скажут, как бог свят! (К миссис Миднайт.) И когда же они придут, наши милашечки?
Миссис Миднайт. Да с минуты на минуту. Только вашей милости следует приодеться. Ваш человек втащил при мне в комнаты ваши вещи. Конечно, вы изволили привезти с собой разные наряды.
Супруга. А как же! Нарядов у меня хватает! Есть целый набор платьев из бумажного атласа всех цветов радуги; есть роскошное красное платье в желтый цветочек – я сама все шила. Еще есть набор кружевных фартучков тонкой работы, вот до сих пор достают (показывает рукой) – их носила моя бабушка! За сорок лет эти фартучки надевали раза два, не больше, и маменька сказывала, что когда они были новые, то стоили почти четыре фунта. Есть еще огромные золотые часы: они в нашей семье с незапамятных времен и до того уж большие – прямо как пуншевая чаша! Есть пара длиннющих золотых серег и штук шесть-семь колец на все пальцы, ценой этак фунтов на двадцать не меньше и еще множество других распрекрасных вещей, которые вы увидите.
Миссис Миднайт. Поверьте, сударыня, все это очень бы украсило вашу милость лет сто назад, но ведь мода переменилась! Кружевные фартучки – каково!… Вам необходимо подрезать волосы и приобрести паричок и французский чепчик. Вместо огромных часов вам надо бы купить другие – такие малюсенькие, что даже непонятно, как они ходят. Словом, вот эта молодая особа всему вас научит. (К Тодри.) Послушайте, милочка, ступайте-ка с нашей гостьей в спальню и вызовите каких нужно поставщиков, чтобы те одели ее подобающим образом. (К Люси.) Сударыня, вы будете одеты как надлежит особе вашего положения.
Супруга. Благодарствуйте, сударыня, ведь тогда я буду не хуже самой распрекрасной светской дамы. Нет, этот Лондон – прелесть, как бог свят! Мужу не вытащить меня отсюда ни за какие коврижки!… (К Тодри.) Пойдемте, милочка, я просто сгораю от нетерпения – так мне охота все испробовать! «Вы меня не узнаете?» Ха-ха-ха! (Уходит вместе с Тодри.)
Входит лорд Бобл.
Бобл. Ну, старуха Мидпайт, признавайся: какие козни ты замышляешь?
Миссис Миднайт. Посовестились бы, милорд! Имейте в виду: коли вы с сэром Томасом не перестанете дебоширить, о моем доме пойдет худая молва. И о своем добром имени неплохо бы вам подумать.
Бобл. А по-твоему, старая ханжа, лицемерное ты отродье, знатным господам только и дела – думать о приличиях! Мы ведь но какие-нибудь горожане непьющие, которые знай совестятся своих грехов да боятся, что их за это в лорды-мэры не выберут.
5
Английская карточная игра, возникшая в начале XVII в. Во времена Филдинга играли в большой вист (в отличие от малого виста, распространившегося в конце века).