Я сказал, что совершенно уверен в том, что Айми Гриффитс никогда не грустит, и вслед за Меган вышел через открытое французское окно на веранду.
Стоя там и куря трубку, я слышал, как Патридж вошла в столовую из холла и произнесла мрачным голосом:
– Могу я поговорить с вами, мисс?
«Черт побери, – подумал я, – надеюсь, Патридж не намерена уведомить нас о своем уходе. Эмили Бартон будет весьма раздосадована, случись такое».
Патридж продолжила:
– Я должна извиниться, мисс, за этот звонок. Надо сказать, та юная особа, которая звонила мне, могла бы и разбираться в таких вещах. У меня никогда не было обыкновения пользоваться телефоном или позволять моим приятелям звонить мне, и я действительно чувствую себя виноватой из-за того, что такое могло случиться и что хозяину пришлось ответить на звонок, ну и вообще...
– Но все в порядке, Патридж, – сказала Джоанна мягко. – Почему бы вашим друзьям и не воспользоваться телефоном, если им хочется поговорить с вами?
Хоть я и не видел лица Патридж, но почувствовал, что оно было мрачнее обыкновенного, когда она холодно ответила:
– Ничего подобного никогда не случалось в этом доме. Мисс Эмили никогда не допустила бы этого. Я уже сказала, я прошу меня извинить за то, что произошло, но Агнес Водделл – девушка, которая звонила, – очень расстроена, и она слишком молода, чтобы понимать, что можно, а чего нельзя в доме джентльмена.
«Вот это как раз для Джоанны», – подумал я, развеселившись.
– Агнес, мисс, – продолжала Патридж, – здесь служила под моим началом. Ей было всего шестнадцать, когда она сюда пришла прямо из приюта. Видите ли, у нее нет ни дома, ни матери, ни каких-либо родственников, кто мог бы ей дать совет, и она привыкла обращаться ко мне. Я могу ей объяснить, что к чему, видите ли.
– Да? – произнесла Джоанна и замолчала, ожидая. Очевидно, должно было следовать продолжение.
– Поэтому я позволила себе спросить вас, мисс: не разрешите ли вы Агнес прийти сегодня днем к чаю на кухне? У нее выходной, видите ли, и она хочет о чем-то со мной посоветоваться. Мне кажется, это что-то из ряда вон выходящее.
Джоанна смущенно сказала:
– Но почему же и не прийти кому-то к вам на чай?
Джоанна потом сказала мне, что при этих словах Патридж выпрямилась, и вид у нее был весьма грозный, когда она ответила:
– Ничего подобного нет в правилах этого дома, мисс. Старая миссис Бартон никогда не позволяла визиты на кухню, исключая наши собственные выходные дни, – тогда нам разрешалось приглашать наших приятелей, вместо того чтобы самим ходить куда-то, но в других случаях, в обычные дни, – никогда. И мисс Эмили придерживается прежнего.
Джоанна всегда очень добра к слугам, и большинство из них ее любят, но ей никак не удавалось растопить лед в отношениях с Патридж.
– Нехорошо, моя девочка, – сказал я, когда Патридж ушла и Джоанна вышла ко мне. – Твои симпатии и мягкость не оценены. Для Патридж хороша лишь старая добрая властность и то, что прилично в доме джентльмена.
– Я никогда не слышала о такой тирании, чтобы запрещалось даже пригласить друзей, – сказала Джоанна. – Все это очень мило, Джерри, но не может же им нравиться, что с ними обращаются, как с черными рабами?
– Очевидно, им нравится, – сказал я. – По крайней мере, нравится женщинам типа Патридж в этом мирке.
– Не представляю, почему она меня не любит. Большинство людей относятся ко мне хорошо.
– Возможно, она презирает тебя из-за того, что ты не настоящая домохозяйка. Ты никогда не возлагаешь руки на полки и не устраиваешь проверок на предмет наличия следов пыли. Ты никогда не заглядываешь под половики. Ты никогда не спрашиваешь, куда подевались остатки шоколадного суфле, и ты никогда не заказываешь хороший хлебный пудинг.
– Ух! – воскликнула Джоанна. И печально продолжила: – У меня весь день неудачи. Наша Айми презирает меня за незнание огородных дел. Патридж относится ко мне пренебрежительно за то, что я отношусь к ней по-человечески. Я сейчас пойду в сад и буду есть червяков.
– Меган уже там, – сказал я.
Действительно, Меган несколько минут назад проскользнула мимо нас и теперь стояла бесцельно посреди маленькой лужайки, похожая на задумчивую птичку, ожидающую корма.
Но вот она обернулась к нам и резко сказала:
– Мне кажется, я должна сегодня вернуться домой.
– Что? – обеспокоенно переспросил я.
Покраснев, она продолжила нервно и убежденно: