С трудом Ханна заставила себя вынырнуть из видений, в которые погрузилась, глядя на обшарпанный фасад старой школы. Она собиралась нанести визит Лилии, а для этого стоило хотя бы притвориться практичной, в нужной пропорции смешав искренность и фальшь, чтобы угодить взыскательному вкусу богатой кузины. С момента их встречи в чайной прошла неделя, и всю эту неделю, за исключением нескольких часов, Ханна провела в доме миссис Гибсон, под одной крышей с мистером Сэмюэлом Бленкинсопом. Этому требовалось дать объяснение, а рассказывать правду Ханна не собиралась, не имея такого желания. Тут была замешана частная жизнь других людей, к тому же шанс обмануть и подразнить Лилию всегда обещал особое удовольствие. Более того, высказанная правда покажется кузине невероятной, и она просто посоветует Ханне быть правдоподобнее в своих выдумках. Да и в конце концов, правда – благо лишь относительное; как и лекарство, ее нужно отмерять в индивидуальной дозировке в зависимости от особенностей конкретного человека, поэтому Ханна и не собиралась рассказывать ни о первом, ни о втором визите на Принсес-роуд.
Она отправилась туда после встречи с Лилией, и маленькая служанка в огромном чепце, которая не до конца оправилась от потрясения, испытанного ранее этим вечером, проводила гостью к миссис Гибсон, одно присутствие которой создавало уют. Волнения, испытанные хозяйкой дома, не могли поколебать прочного основания безмятежности характера, замешанной на вялости мыслительных процессов, добродушии и крепком здоровье, так что, хотя миссис Гибсон, безусловно, встряхнуло, она была далека от упадка сил и рада вновь видеть Ханну. Все прошло неплохо, как и ожидалось, но мистера Бленкинсопа сильно расстроило происшествие, и хозяйке не помешала бы дружеская беседа.
– И с чего мистеру Бленкинсопу расстраиваться? – вопрошала Ханна. – Он ведь не пытался покончить с собой и не является женой того несчастного, который пытался, как не является и ребенком неудавшегося самоубийцы! Ему несказанно повезло, в том числе со мной. Если бы не я…
– Верно! – перебила миссис Гибсон. – И вы так быстро сориентировались! Как вам только в голову пришло выбить окно! Но видите ли, мистер Бленкинсоп – мужчина респектабельный. Он сразу был против того, чтобы я сдавала внаем цокольный этаж. Говорил, туда заселятся нежелательные личности. И вот пожалуйста! – Она указала пальцем вниз. – Они такие и есть.
– Если бы не я, – напирала Ханна, – не обошлось бы без расследования. И как мистеру Бленкинсопу понравился бы такой поворот? Я ведь тоже не каждый день имею дело с самоубийствами…
– Ну конечно же нет! – вежливо вставила миссис Гибсон.
– …Но для бедняжки миссис Риддинг попыталась представить дело так, будто ничего необычного не случилось. Это самое меньшее, что можно было сделать, однако мистер Бленкинсоп и этого не сделал.
– Жаль, что он пришел именно в тот момент, – вздохнула миссис Гибсон. – Это правда, я искала его. Пришлось выбирать: либо он, либо полисмен, пока вы не налетели на меня и необходимость в других помощниках не отпала. Я охрипла, пока пыталась докричаться до жильца в замочную скважину, но какой в этом смысл, если человек заперся изнутри? И эта юная бедняжка, его жена! И орущий младенец! Боже, боже! Будем надеяться, для бедного самоубийцы это послужит уроком. Сейчас он лежит в постели, а его супругу я хочу выманить наверх к ужину.
– А что на это скажет мистер Бленкинсоп?
– Надеюсь, он не узнает, – бесхитростно ответила миссис Гибсон. – Обосновавшись здесь после кончины матушки, он выразил надежду, что я откажусь брать других жильцов. Он хорошо платит, но я не стала ничего обещать. Совсем без общества скучно.
– Тогда примете меня в постоялицы завтра? – спросила Ханна. – Платить как мистер Бленкинсоп я не смогу, но обещаю не совать голову в духовку с открытым газом. Пока не знаю, на какой срок мне нужно жилье: на несколько дней или недель, ситуация еще не ясна.
– Неужели? – удивилась миссис Гибсон. – А у меня сложилось впечатление, что вы независимая дама.
– Независимости хоть отбавляй, но карманы ею не набьешь.
– Ну надо же! – воскликнула добропорядочная леди. – В жизни не подумала бы. Понимаете, я обратила внимание на ваши туфли. Я всегда была наблюдательна. И вы действовали так быстро и решительно… и все же, признаюсь, приятно сознавать, что вы такая же, как я.
Глава 4
Такова была история, которую предстояло переделать в угоду Лилии, но Ханна верила, что в нужный момент вдохновение ей не откажет, поэтому решила не тратить ни минуты времени, отведенного на любование чудесным октябрьским деньком. Осеннее солнце светило как‐то по-особенному ярко, словно его лучи, пронзая золотые кроны деревьев, насыщались цветом и раскрашивали груды опавшей листвы с удвоенной силой. Улицы были добела выметены восточным ветром, дымовые трубы и крыши домов рисовались четкими контурами в прозрачном голубом небе, а звуки голосов, шагов, машин и конных повозок далеко разносились звонким эхом. В садах цвели астры и георгины, алели гроздья рябин, как будто весь город вывесил флаги, и когда Ханна переходила через Грин, падение спелого каштана прозвучало глухо, словно украдкой, стыдясь внести диссонанс в общее ликование. Плод лежал поверх опавших листьев, выглядывая глянцевым бочком из треснувшей колючей зеленой кожуры, и Ханна наклонилась, чтобы поднять его, но передумала и оставила лежать, где упал. Когда школьники высыплют на улицу после учебы, кто‐нибудь из них подберет каштан, а ей довольно и памяти об ощущении тяжеленького гладкого шарика в ладони, как будто она его подержала. И действительно, подумала мисс Моул, насколько благословеннее помнить или надеяться на обладание в будущем, чем схватить и зажать желанную вещь в кулачке; наверное, и Бог, чьи планы, предначертанные для его созданий, постоянно расстраиваются из-за своеволия последних, нашел вдохновляющей идею хотя бы такой компенсации.