— Братец, я хер… ой, пардон, я балдею. Откуда ты все это знаешь?
— Братец, я читать умею. И готовился к прибавлению в семействе, а не отвлекался на… непотребства всякие. Да, мое сокровище? Но ты не переживай, солнышко, дядя Кевин всегда рядом. — И, еще раз нежно поцеловав тихо сопящую кроху в лобик, уложил ее в автомобильную люльку и пристегнул ремни безопасности.
Пипец, господа! Выносите меня вместе с моим коротнувшим мозгом и почему-то перевозбудившимся от вида мужика с младенцем на руках либидо.
Парни встретили нас гомонящей толпой, к которой присоединились и члены съемочной группы.
— Ура мисс Герреро! — завопил Рауль, и десяток глоток вторили ему.
— Вы ополоумели, что ли? — рявкнул на них Саваж, вылезая из своего пикапа. — Ребенок уснул в дороге, а вы ее сейчас разбудите!
— Кевин, братишка, кто у нас папочка? — ухмыльнулся Ноа и подмигнул все еще растерянной, но уже взявшей себя в руки Алеене. — Мы точно приветствуем мисс Герреро, а не мисс Доэрти?
— Блин! Разбудишь малышку, сам пойдешь ее укачивать! — продолжал бухтеть Саваж.
— Эй, братишка, теперь я знаю, почему ты так любишь Пингвинов[1]. Потому что ты сам как пингвин — трясешься над яйцом, — не унимался Ноа.
— Я бы на твоем месте начинал трястись над своими яйцами, которые я тебе откромсаю, если…
Перепалку оборвал тихий звук, раздавшийся из свертка на руках изумленно-счастливого Рика. Рози все же проснулась и теперь требовала внимания.
— Так, парни. Мы с Алееной поднимемся наверх и займемся нашей малюткой, а вы пока разбирайте багажник моей машины, — не выдержала я и, забрав детеныша у неопытного пока папаши, начала аккуратно подталкивать подругу в сторону жилых комнат. — Буду признательна, если в первую очередь вы занесете пеленальный столик и питание. Кевин, где бутылочки?
Я даже не ожидала, что этот вечно огрызающийся грубиян лишь моргнет и молча начнет копошиться в многочисленных пакетах, сваленных в моей машине.
Наверху я передала попискивающую Рози на руки Алеене и велела тихо напевать какие-нибудь песенки, пока я грею воду для детского питания.
— Мари, — жалобно прошептала Алеена, — я не знаю ни одной детской песенки. Что делать?
— Пой любую, лишь бы она была о любви, — вместо меня ответил практически моими словами вошедший Кевин.
Алеена набрала в грудь воздуха, как перед прыжком в холодную воду, и тихо запела низким грудным контральто, так не вяжущимся с ее хрупкой внешностью:
Кроха, заслышав голос мамы, притихла и уставилась на Алеену, что, в свою очередь, не могла отвести от дочери наполненного слезами взгляда.
— А вот и наше молочко готово, — тихо подошла я к подруге и подала ей теплую бутылочку. — Сейчас мамочка тебя покормит, потом погладит по спиночке, чтобы ты срыгнула, и немножко погуляет с тобой. А папа Рик и дядя Кевин пока установят твой пеленальный столик, чтобы тетя Мари смогла научить мамочку менять тебе подгузники-и-и.
Вот скажите мне, что за идиотская манера любого взрослого человека так по-дурацки растягивать гласные и сюсюкать при разговоре с младенцами? Но странное дело, выходит это, видимо, само собой.
— Эх, закончились наши безбашенные вечерухи! — вздохнул, впрочем, без реального сожаления через несколько часов Фино, плюхая на стол большое блюдо с закусками к безалкогольному пиву.
— Да ладно! — отмахнулся Ноа. — Рози же не вечно младенцем будет. Вот подрастет — и начнет с нами зажигать!
Мы все собрались за большим столом в общей гостиной, чтобы отметить-таки появление нового члена большой семьи. Вот только эти посиделки разительно отличались от прежних у парней. Музыка не орала из колонок, а играла совсем тихонько, а помимо банок, бутылок и тарелок на столе красовалась радионяня, к которой как минимум четверо из нас с тревогой прислушивались.
— Я тебе зажгу! — угрожающе рыкнул Рик на брата.
— Только научи чему плохому, я тебе сам задницу подпалю! — присоединился к превентивному запугиванию Саваж, и-и-и-и мое глупое сердце снова скакнуло, а разум послал бесполезный вопрос вселенной: «Ну почему именно этому засранцу нужно быть таким?»