Ник осторожно поднялась по ступенькам, заглядывая в первую попавшуюся спальню. Это была розовая детская. Коробки после праздника детского душа были даже не разобраны и утопали в пыли. Тут никто никогда не жил.
Ник пошла дальше — капли крови не заканчивались. А в заброшенной спальне на супружеской кровати капли превратились в море. Кровь пропитала простыни, матрацы, одеяла… Кровь была везде. Даже на мебели.
Ник вздрогнула — тут все было верх дном, кажется, будущая мать до последнего сопротивлялась в попытке защитить себя и дитя. Появление в доме душеедки предстало в другом свете. Женщина мстила за себя даже после смерти.
— Ну ты и тварь, Эван. Жаль, что я появилась так рано — надо было позволить душеедке съесть тебя. Заслужил.
Она пошла прочь. Проходя мимо продолжающего сопротивляться заклинанию Эвана, не удержалась:
— Живи и помни, кого потерял, раз уж человеческий закон обошел тебя прочь.
Она плотно закрыла дверь, оставляя за собой дикий, животный рев убийцы.
— Чтоб я еще захотела кофе… — пробормотала она, направляясь домой. Сейчас не радовал ни газон, ни небо, ни золото кленов. Хотелось одного. Ник вошла в дом и скомандовала:
— Море. Покой. Тишина. И никаких людей.
Ник подошла к своему списку и вычеркнула сгоряча написанное утром «Готовить кофе».
Глава 2 Никаких оборотней
Ник лежала в постели, огромной такой, в которой в одиночку и затеряться несложно, и смотрела в потолок. За узким окном была ночь. Она была и четыре часа назад, когда Ник проснулась первый раз, и два часа назад, когда она проснулась второй раз. Она царила и сейчас — темная, звездная, в всполохах небесных танцоров. Это было крайне неожиданно — Ник надеялась обнаружить за окном море и пальмы, а не полярную ночь и северное сияние. Хотя, быть может, она по неведомой воле дома оказалась за Границей — все же места без людей крайне редки, даже сейчас. Даже после войны, которую кто как ни называл. Она была и Освободительная, она была и Мировая, она была и Великая, она была и Последняя человеческая — так чаще шепотом говорили люди, чтобы победившие в войне освободители: вампиры, оборотни да фейри всех мастей — не услышали.
Ник перевернулась на бок, зевая и рассматривая темень за окном — если она оказалась за Границей, то все равно планы увидеть море неосуществимы. Она еще не сошла с ума купаться там, где пять лет назад шли ожесточенные бои. Границы были возведены не зря — они защищали остатки мира от не зачищенных после войны полей сражения. К сожалению, примененная на последних этапах, когда уже пали тридцать пять из сорока одного человеческих округов, магия хаоса исковеркала земли так, что находиться там было опасно. И это еще не считая неразминированных ловушек с боевой магией, полей неупокойников и мест прорыва нежити. Оказаться за Границей без прикрытия штурм-отрядов — заведомое самоубийство. Не для ловца, конечно, но она-то отдохнуть хотела, а не носиться за нежитью. Это работа для стражей, в которой сплошь нелюди. Когда-то являвшиеся меньшинством, запертым в гетто по признакам происхождения, теперь они стали большинством, крайне быстро восстановившись после Великой войны. Оборотни всегда отличались повышенной плодовитостью, и, сняв ограничения Пакта о совместном проживании, обязующие в семье иметь всего одно дитя, они размножались быстрее кроликов. Даже медвежьи оборотни, про кошачьих можно и не упоминать. Вампиры тоже быстро увеличили свою численность — не за счет рождаемости, за счет посвящения, раньше запрещенного Пактом. Как возродились фейри, тайна за семью печатями — численность этих спесивцев всегда была под большим вопросом. Просто однажды после войны их стало очень много, а людей катастрофически мало. Ловцов, кстати, промышлявших уничтожением нежити и отслеживающих выполнение Пакта о проживании, стало так же мало — многие в последние годы войны ушли на фронт, заменяя погибших магов. Ник повезло, что на момент войны ей было всего пятнадцать лет, она была девочкой и не подлежала призыву, даже несмотря на впечатляющие данные. Все же у военных тогда еще была голова на плечах, хотя хаос они, конечно, зря разрешили к применению. Очень зря. Терять людям было уже нечего, но и надежды победить, применяя хаос, не было. Видимо, кто-то не надеялся, что люди уцелеют и, вот глупцы, продолжат жить, уже подчиняясь новым законам и новым хозяевам жизни.
Ник зевнула и все же решила, что бока она отлежала капитально — еще чуть-чуть и она соединится с кроватью в одно целое. Она встала, ища привычно туфли, но они оказались забытыми на газоне дома Эвана, чтоб до него все же добрались стражи. Желать такого человеку — так себе, но желать подобное убийце вполне нормально. Поджимая босые пальцы от холода, она пошла в гардеробную. И тут кто-то постучал в дверь.