— Я не позволю ему убить тебя. Хочешь, я буду рядом, когда вы будете разговаривать?
Она опустила плечи, обмякая:
— Не меня, Лин… Он убьет Джонса. Перес просил убрать руки от Джонса. Не лезть к нему. Не обижать и прочее. Но я не могу смотреть на живое существо, насильно обращенное в рабство! Джонс не просил его делать вампиром! Понимаешь? — слезы сами глупо потекли по щекам. Лин сделал еще один шаг и прижал Ник к себе.
— Малыш… Джонс не раб, не бывает рабов, Ник. Поверь. Перес не убьет. Надо поговорить — затягивание ситуации ни к чему хорошему не приведет. Перес отвечает за Джонса. Тебе все равно рано или поздно придется обсуждать с Пересом привязку, ведь вам же с Джонсом захочется жить вместе. Завести свой дом, семью, жить отдельно от того же Переса… Тебе придется прийти и говорить с ним о привязке.
— Я боюсь… Понимаешь? Я не хочу потерять Осень.
— Ты не потеряешь его. Помнишь, времена изменились? Помнишь? — Он чуть отстранился, заглядывая ей в глаза. Она не стала говорить, что в прошлый раз, когда она решила, что фейри изменились, она стала игрушкой Тамиора. Ему это ни к чему. — Я помогу тебе. Я буду рядом во время разговора. Ты не потеряешь своего принца.
Ник уперлась лбом ему в грудь и горько рассмеялась:
— Он не мой принц. Я решила год без парней — помнишь? И вообще… Мне нужна табличка на дверь дома «Тут живет злая принцесса!».
— Хочешь, подарю?
— Подари, — согласилась Ник. — Я испортила в отношениях с принцами все, что могла.
— Хорошо, что я не принц.
— Хорошо, Лин. Потерять и тебя я сейчас не могу.
Рядом кашлянул Жердь — Ник и не поняла, когда он вернулся. Он подал ей мелкий зеленый побег:
— Ешь. Это дикий чеснок. Я его даже помыл, если что.
Лин, все так и не выпуская Ник из объятий, хмыкнул:
— Перес будет в ярости. И, Ник, не бойся, это не та ярость, которая убивает. Правда. Только он не поверит, что это я дал тебе еду с чесноком.
Жердь тут же сказал:
— Я в запаре солнечного цикла сунул в качестве сюрприза Ник пигоди, не предупредив о последствиях. В конце концов я же должен был отомстить Джонсу за испорченное кресло?
Ник замерла, Лин почувствовал, что её настроение изменилось и отпустил, шагая в сторону.
— Пи… Как ты сказал? — она нахмурилась, вспоминая смутно знакомое слово.
Жердь тут же пояснил:
— Пирожки такие, Ник. С чесноком, мясом и капустой. Жутко вкусно… И ты ешь, ешь чеснок — вампирам он нюх убивает только так. Джонс и Перес теперь к тебе только в противогазах подойдут. Ну, или от большой любви терпеть будут.
Ник послушно засунула в рот чеснок, тот оказался душистым и слишком обжигающим язык. Подошедший было мокрый, как мышь, Осень замер в отдалении:
— Хорошее решение… — Он заклинанием подсушил джинсы. — А я..?
— Тебе тоже чесночка? — предложил со слегка издевательской улыбкой Жердь.
— Когда-то я его любил. Но сейчас вынужден отказаться. Перес не поверит, что это я добровольно.
— Ешь. — вернулся Утес, он сунул Джонсу букетик трав. — Душица, шалфей, анис. Думаю, этого за глаза хватит для первой проверки. А потом завалишься в ванну на пару часов. Никто и не учует. И не пил бы ты больше кровь леди… Себе же дороже выходит.
Лин веско сказал:
— Ник нагайна. Никаких леди, полукровок леди не существует.
— Понял, кэп. — склонил голову Утес. — Я уже своим звонил, болтал, что видел собственными глазами нагайну. Через пару дней город только об этом и будет болтать. Никто про леди Холма и не вспомнит, если один клыкастый опять не полезет пить не свое.
Ник вмешалась:
— Это я его напоила. Против его воли. И… Парни, если с кем-то будет так же плохо, если я смогу что-то сделать для вас, даже не совсем законное — я сделаю.
— Ха! — гордо вскинул кулак вверх Жердь: — потому что мы стая!
Утес закатил глаза вверх:
— Болван ты, Жердь, а не стая. И не бойся, Ник, стая своих не предает.
Жердь, в котором еще пели гормоны, снова влез:
— Да, мы стая Линдро. Узнают — нам не жить. Межвидовые стаи запрещены. Но как там у вас, ловцов… Услуга за услугу? Мы не выдаем вас, вы не выдаете нас.
Джонс, тщательно прожевывая травы, сказал:
— Я счел бы честью вступить в вашу стаю…
— Еще один болван, но сообразительный. Ты вампир. — напомнил Утес.
Ник вмешалась:
— Он человек! И вы — люди. И я человек. Мы все можем быть друзьями.
Джонс добавил:
— …только я не свободен. Я буду обузой. Но, клянусь, я вас не выдам.
— Не боись, мы своих не предаем. — Это, конечно же, не удержался Жердь. Ник уже не знала — прибить его или расцеловать. Жаль же до ужаса беднягу — у него гормоны неприкрыто поют, а он тут честно с ней возится.