«И да, — подумала мисс Петтигрю. — Где-то в его родословной должен обнаружиться еврей. Или два».
Он произнес легко, не обращаясь ни к кому персонально:
— Ну, может быть вы в спешке и могли бы удовлетвориться апельсиновым соком, но я так не умею. Я ужасно голоден и мечтаю о завтраке.
— Завтрак? — выдохнула мисс Лафосс. — Завтрак! Попроси его у своей горничной. Я не умею готовить. Я даже яйца сварить не смогу.
— Терпеть не могу вареные яйца.
Глаза мисс Лафосс округлились, ее лицо приняло умоляющее выражение, когда она повернулась к мисс Петтигрю.
— Вы умеете готовить?
Мисс Петтигрю встала и с достоинством выпрямилась.
— Еще когда я была девочкой, — торжественно сказала она, — мой отец говорил, что я лучший повар из всех ему известных, после моей дорогой матушки, конечно.
Лицо мисс Лафосс озарилось искренним восторгом.
— Я так и знала. Я с первого взгляда поняла, что на вас можно положиться. Я не такая. Совсем ничего не умею. Кухня за этой дверью. Там вы найдете все, что нужно. Но надо спешить. Пожалуйста, поторопитесь.
Польщенная, растерянная, взволнованная мисс Петтигрю направилась к двери. Она знала, что на самом-то деле не является человеком, на которого можно положиться. Но, может быть, только потому, что до сих пор все вокруг принимали ее неадекватность как нечто само собой разумеющееся? Как нам открыть таящиеся в нас возможности? С гордо поднятым подбородком, сияющими глазами, колотящимся пульсом мисс Петтигрю вошла в кухню. За ее спиной мисс Лафосс решительно произнесла:
— Теперь ты, Фил, иди оденься и побрейся, чтобы быть готовым к завтраку. А я накрою на стол.
На кухне мисс Петтигрю огляделась. Здесь действительно было все необходимое, и даже больше. Облицованные плиткой стены, холодильник, электрическая духовка, наполненная до отказа кладовая, но… «О, как все неопрятно, — подумала мисс Петтигрю. — Да, здесь давно не убирались. Здесь распоряжалась какая-то… профурсетка[1]».
Она сняла пальто, шляпку и принялась за работу. Вскоре чудесный аромат жареной ветчины, яичницы и кофе наполнил воздух. Обнаружился даже электрический тостер. Румяные тосты дополнили картину изобилия. Она вернулась в комнату.
— Все готово, мисс Лафосс.
Лицо мисс Лафосс просияло улыбкой благодарности. Ее волосы уже были приглажены щеткой, губы слегка подцвечены кармином и немного румян добавили ее лицу цветущего очарования. Она по-прежнему была облачена в свое шелковое неглиже и выглядела такой прелестной, что мисс Петтигрю невольно подумала: «Не удивительно, что Фил хотел снова затащить ее в постель», и тут же мучительно покраснела от стыда в ужасе при мысли, что подобная догадка могла коснуться ее девственного сознания. А потом… потом она подумала… мисс Лафосс… не может быть.
— Вот, — заботливо сказала мисс Лафосс. — Вы уже вся красная. Это из-за приготовления пищи у горячей плиты. Вот почему я никогда не хотела учиться этому искусству. Оно просто разрушает кожу. Мне ужасно жаль.
— Все верно, — вежливо согласилась мисс Петтигрю, — но я уже достигла возраста, когда… цвет лица не имеет значения.
— Не имеет значения?! — повторила шокированная мисс Лафосс. — Внешность всегда имеет значение.
В комнату вернулся Фил. Теперь он был полностью одет и окольцован множеством перстней с блестящими камнями. Мисс Петтигрю слегка покачала головой. «Это дурной вкус, — подумала она. — Джентльмены никогда не одевают столько колец».
— Мой нос чует запах еды, а мой желудок говорит, что уже не в силах ждать. Боже, благослови этих женщин.
Мисс Петтигрю счастливо улыбнулась.
— Надеюсь, вам понравится.
— Конечно, понравится. Наша хозяйка совершенно бесполезная девчонка. Я рад, что у нее есть такие разумные подруги.
Он дружелюбно улыбнулся, и внезапно мисс Петтигрю решительно и смело призналась себе, что он ей нравится.
«Ну и пусть, — она была шокирована своим внезапным прозрением. — Мне все равно. Пусть он не совсем… утонченный. Но он добрый. И ему все равно, что я бедна и плохо одета. Я женщина, и потому он безупречно вежлив со мной».
Возможно, это произошло просто потому, что он разительно отличался от всех прочих мужчин, которых она когда-либо встречала. Он не был джентльменом, но в его веселых шутках было нечто такое, что внезапно позволило ей чувствовать себя с ним более комфортно и уверенно, чем со всеми вежливыми и любезными мужчинами в ее жизни вместе взятыми. Мисс Лафосс обратилась к ней:
1
Легкомысленная барышня. Может также употребляться в уничижительном значении — «модница», «щеголиха» (устар.)