Великая церемония, утвердившая и узаконившая все эти планы, состоялась в пять часов вечера в маленькой церкви святого Иосифа. Напомним, что Новый Бостон был тогда небольшим городком, и новобостонцы интересовались делами своих сограждан — тех, что поприметнее. Поэтому свадьба молодого капитана, героя недавней войны, и вдовы погибшего в той же войне генерала привлекла много зрителей. Многократно из уст в уста передавались рассказы о том, как отец невесты пожертвовал всем, что имел, для блага отечества; как Колберн героически спас миссис Картер от целой бригады техасцев; как генерал, умирая на поле сражения, завещал капитану вдову и сиротку-сына, — и так под конец эти слухи взволновали толпу, что, когда новобрачные вышли из церкви и сели в карету, целый лес рук взметнулся, приветствуя их и махая платками. Старожилы считают, что такой замечательной свадьбы новобостонцы не знали со дня основания города.
Наконец наш Колберн женился, наконец и Лили обрела надежный очаг. Все эти четыре года каждый из них плыл своим отдельным путем по бурному морю жизни; теперь — они в тихой гавани, вместе, до конца своих дней.
Признаться, я огорчен, что должен расстаться с этой молоденькой женщиной, едва рассказав о начале ее пути. Ей двадцать три года, у нее первый ребенок, и она еще только второй раз выходит замуж. Две трети ее жизни и ее сердечных волнений, надо думать, еще впереди. Всего интереснее женщина в тридцать лет: она достигает вершины своих возможностей, входит в пору расцвета физического, морального, умственного, всего ярче блистает в обществе. Но, будучи твердо уверен, что Лили вступила на путь, ведущий ее к счастью, я полагаю уместным, по праву ее создателя, прервать рассказ о моей героине именно в тот момент, когда она сочеталась браком с моим всегдашним любимцем, мистером Колберном. И, больше того, я хотел бы еще отметить, что если я попытаюсь продолжить историю моей героини, заглянув нескромно вперед, то рассказ неизбежно получит характер пророчества и тем подорвет основательность и достоверность всей повести в целом, не говоря уже о более тяжких грехах, к которым я стану причастен. Так, например, мне придется сообщить о выборах нового президента[182] еще до того, как станет известен подсчет голосов.
И еще я скажу, за Колберна тоже не надо бояться. Правда, пока шла война, ему не везло — он не получил ни чинов, ни наград, которых заслужил. Но эти обиды, в конечном счете, закалили его характер, сделали Колберна настоящим мужчиной, способным к любой борьбе. Он излечился от ложного самолюбия, делает нужное дело не за страх, а за совесть и никогда уже не поддается тщеславию. Если бы Колберн вышел из армии в чине бригадного генерала, он, вполне вероятно, пренебрег бы своей юридической практикой, захотел бы сделаться консулом где-нибудь за границей или важным чиновником дома, а иными словами, до конца своей жизни государственным иждивенцем. А теперь он будет надеяться лишь на себя, опираться на собственный труд и талант, и никто для него никогда не станет опасным соперником, разве лишь тот, кто его превзойдет способностями; ибо в частной, гражданской жизни чины и отличия немногого стоят и политические интриги редко решают дело. Чувство собственного достоинства, которое не позволяло ему просить чинов в армии, обнаружит теперь себя в независимости характера и в бестрепетном чувстве чести, которые, я уповаю, принесут ему в конце концов славу. Участие в серьезных житейских делах избавит его от мечтательности, он станет практичным, трудолюбивым и все, что начнет, доведет до конца. Дух моральной отваги укрепит его силы, и он отдаст свои силы трудам. При любой неудаче он проявит терпение и стойкость солдата. Проведя три года на поле брани, заглянув в глаза смерти и пересилив страдание, он стал добрее и мужественнее. Он повзрослел и познал самого себя, как и весь американский народ. И у него теперь хватит энергии, физической и духовной, не только лишь для себя, но и для забот о других; он сумеет и вправе будет опекать своих ближних, направлять их труды. Он знает, конечно, что по формальным итогам трехлетней военной карьеры его могут счесть неудачником, но ничуть о том не тревожится. И это — к чести его, залог дальнейших успехов. Со спокойной уверенностью Колберн идет по жизненному пути.
Он сейчас солдат-гражданин. Он сумел устоять, сражаясь за счастье родины, он сумеет и заработать себе на жизнь. Он три года шагал по дорогам войны и дрался с врагом; теперь он снова вернулся к мирным занятиям, не менее почетным, чем был его ратный труд.
Сила нашей республики в том, что у нас миллионы таких людей.
182
Роман Дефореста вышел в 1867 г. Следующий, 1868-й, был годом очередных президентских выборов в США.