– Какой ужас!
– Смотреть неприятно, да. Вероятно, смерть была мгновенной. Ты ведь не ждешь, что я стану его жалеть? Как бы нам не пришлось очень сильно пожалеть самих себя – если мы не проявим осторожность.
– Продолжай.
– Эта веселая мысль посетила меня в первые пять секунд. Когда я увидел плащ, эта мысль лишь укрепилась. Плащ был вывернут, так что полосатая подкладка показалась мне знакомой. Я подошел, присмотрелся и увидел свои инициалы на воротнике. После этого я вытер ручку кочерги испачканным кровью носовым платком, который, кажется, упал в камин.
Она вздрогнула.
– Он дал мне его, чтобы я вытерла запястье. Не надо было тебе вытирать ручку.
Он смерил ее осуждающим взглядом.
– Это почему же? Если мой плащ лежал там, значит, его кто-то принес, так? Это был не я. Оставалась лишь ты.
– Карр!
– Что толку повторять «Карр!»?! Если ты с ним поругалась и ударила его, то наверняка убежала и не подумала об отпечатках пальцев. Но если это был кто-то другой, достаточно умный, чтобы воспользоваться моим плащом, то он наверняка уже протер ручку кочерги; по крайней мере, так я подумал в тот момент. Я протер ручку и бросил платок в огонь; правда, он уже почти погас из-за пепла. Не знаю, сгорел ли он, да это и не важно. Потом я вытер своим платком край двери, взял плащ и ушел.
Риетта снова коротко вздохнула.
– Тебе следовало позвонить в полицию.
– Я, может, и дурак, но не конченый. – Затем он поднял плащ. – Надо смыть с него кровь. Как это лучше сделать?
– Холодной водой. Карр, мне это не нравится. Мы должны сообщить в полицию – мы ведь ничего дурного не сделали.
Впервые он до нее дотронулся – крепко, до синяков сжал плечо.
– У тебя обычно хорошо работает голова, так воспользуйся ею! На основании имеющихся доказательств, как ты думаешь, найдется ли дюжина людей, которые поверят, что я этого не делал?
– Ты?
– Или ты.
Ее словно оглушили. Она поднесла руку к голове.
– Дюжина людей?..
Он повернулся к двери.
– В суде присяжных двенадцать человек, Риетта.
Глава 16
Мистер Стоукс начал разносить молоко в семь часов утра. Он добрался до Меллинг-Хауса в семь двадцать и застал там то, что впоследствии описывал как «внушающее ужас положение дел». Задняя дверь была открыта, но в этом не было ничего необычного. Для него было в порядке вещей занести молоко на кухню и сказать «Не откажусь», когда миссис Мэйхью предложит ему чашку чая. Но в это утро никакого чая не было – миссис Мэйхью сидела очень прямо на кухонном табурете и крепко держалась за него обеими руками. Казалось, она боится упасть, если отпустит руки. Она сидела и смотрела на мистера Стоукса, но вряд ли она его видела: лицо у нее было белое, словно творог, а взгляд остановившийся. Мистер Стоукс и припомнить не мог, когда был так потрясен.
– Да что же такое случилось, миссис Мэйхью? – спросил он, но в ответ получил лишь молчание и этот неподвижный взгляд. Он поставил молоко на буфет и пошел искать мистера Мэйхью, потому что был совершенно уверен, что тут что-то не так, а уйти и оставить миссис Мэйхью в таком состоянии он не мог.
Он прошел через кухню к двери в дальнем конце и открыл ее. Дальше начинался полутемный коридор, и дверь в буфетную была широко открыта. Он видел правое плечо и руку Мэйхью, державшую телефонную трубку. И рука, и плечо тряслись. Когда в поле зрения появилась его голова, она тоже тряслась – не так, словно Мэйхью ею качал, а так, словно он весь дрожал, как приготовленное его женой желе. У него стучали зубы. У мистера Стоукса сложилось впечатление, что телефонный собеседник Мэйхью никак не мог разобрать, что он пытается сказать. Было очевидно, что на том конце провода его убеждают говорить громче и более отчетливо. Он сказал: «Я постараюсь» и снова весь затрясся, добавив: «Это от потрясения… Я нашел его… Это ужасное зрелище… О боже!»
У мистера Стоукса в деревне была вполне обоснованная репутация человека, всюду сующего свой нос. Он больше не мог сдерживаться. Любому дураку было ясно, что что-то случилось. Мистер Стоукс вовсе не считал себя дураком и поэтому сразу сообразил, что это что-то – если не убийство, то уж точно внезапная смерть. С дружеским и приветливым видом он подошел к трясущемуся мистеру Мэйхью и приобнял его за плечи.
– В чем дело, старина? С кем ты говоришь – с полицией? Вот, выпей-ка воды, это поможет, вот увидишь.
Он налил в чашку воды из-под крана, вынул трубку из безжизненной руки мистера Мэйхью и прижал ее к уху.