Фрэнк Эбботт слушал этот монолог, сидя на подлокотнике. Старик говорил дело. Никакой чепухи — апофеоз здравого смысла. Опора нации, простой человек рассуждает просто и понятно. Сержант искренне восхищался старшим инспектором.
— Миссис Джексон пришла снова? — спросил он.
Лэм кивнул.
— Пришла проверить драгоценности сестры. Их много, и они, по-моему, стоят немалых денег.
Фрэнк Эбботт приподнял брови.
— Вполне возможно, если их подарил Мондерсли-Смит.
Инспектор опять кивнул.
— Именно это я и подумал. По словам миссис Джексон, у ее мужа есть список — он занимался их страхованием, — поэтому я посоветовал ей принести его и проверить, все ли на месте.
— Девушка, кажется, носила не слишком много драгоценностей?
— Жемчужные и бриллиантовые серьги, бриллиантовую брошь. Возле умывальника в ванной остались три кольца. Забавно, как часто женщины забывают в ванной кольца, когда моют руки.
Глава 32
Элла Джексон сидела за туалетным столиком сестры, сортируя ее драгоценности. Как отметил старший инспектор Лэм, их было много, и некоторые из них стоили немалых денег. Элла то и дело вспоминала, что Кэрри больше никогда их не наденет. В такие моменты бриллианты начинали расплываться перед ее глазами, и ей приходилось делать перерыв, чтобы поплакать. Кэрри причиняла семье беспокойство с тех пор, как их мать умерла, оставив серьезную десятилетнюю дочь присматривать за избалованной пятилетней. Сначала Кэрри баловал отец, а потом мужчины. Элла не могла этому противостоять. «Ты просто ревнуешь, — говорила ей Кэрри. — Я нравлюсь мужчинам, а на тебя они даже не смотрят». Она была права в том, что касалось мужчин, ко заблуждалась, обвиняя сестру в ревности. Из всех мужчин Элле был нужен только Эрни, которого она в конце концов заполучила. Но это было уже после того, как Кэрри сбежала, разбив сердце отца, и он умер. С тех пор прошло десять лет, но старые беды, казалось, воедино соединились с сегодняшними.
В гостиной мисс Силвер беседовала с инспектором Ломом, начав с традиционного обмена любезностями:
— Надеюсь, с миссис Лэм все в порядке? И с вашими тремя дочерьми… Неужели все на военной службе? Вы должны ими гордиться. У вас есть их фотографии в униформе? Я бы с удовольствием посмотрела…
Фрэнк Эбботт цинично усмехнулся, при этом искренне восхищаясь мисс Силвер. Она не притворяется — старика Лэма не одурачишь даже комплиментами по адресу его дочерей. Она проявляет подлинный интерес, и теперь все пойдет как по маслу — старомодная вежливость поможет ей тактично перейти к делу.
— Боюсь, я могу очень мало добавить к тому, что уже вам сообщила миссис Андервуд. Мне кажется, она говорит правду, уверяя, что вчера вечером не входила в эту квартиру и не видела мисс Роуленд. Я изо всех сил старалась убедить ее, что если она невиновна, то должна делать все возможное, чтобы помочь полиции. Как мудро заметил лорд Теннисон[24], «лишь тот свободен, кто законы чтит». Точно сказано, не так ли?
Прочистив горло, Лэм ответил, что никогда не был на короткой ноге с поэзией, но согласен с лордом Теннисоном, что люди могут быть свободными, только соблюдая закон, а не нарушая его.
— А сейчас, мисс Силвер, — добавил он, — я сообщу вам то, что в данный момент известно нам, рассчитывая, что если вы знаете или узнаете что-нибудь еще, то будете с нами столь же откровенны. Назовем это джентльменским соглашением.
Мисс Силвер кашлянула.
— Почти то же самое я и имела в виду. Могу вас заверить, что я в данный момент знаю очень мало. Миссис Андервуд консультировалась со мной. Я посоветовала ей обратиться в полицию, а она разразилась слезами и сказала, что не может этого сделать. Есть кое-какие маленькие обстоятельства, о которых я надеюсь вам вскоре сообщить. Полная информация будет полезнее. Эти обстоятельства требуют деликатного обращения, и преждевременное вмешательство официальных лиц было бы крайне нежелательно. Сейчас я просила бы вас не оказывать на меня давления по этому поводу.
Лэм снова откашлялся.
— Будь на вашем месте кто-то другой, я бы посоветовал ему позволить мне судить о том, как обращаться со свидетелем, который что-то знает и не хочет говорить. Вы это подразумевали, когда говорили о давлении, не так ли?
Мисс Силвер одобрительно улыбнулась, как ранее улыбалась в классной комнате, получив правильный ответ от усердного ученика.
— Вы очень точно это сформулировали, инспектор, — отозвалась она, склонив голову.
Лэм засмеялся.
— Почти так же точно, как лорд Теннисон? Ладно, не стану на вас давить. Но чем скорее все нити окажутся у меня в руках, тем лучше, так что не заставляйте меня ждать слишком долго. Перейдем к делу. Я только что получил рапорты медэксперта и дактилоскописта. Мисс Роуленд была убита в течение часа после легкой закуски — вина и печенья. Мы не знаем, когда именно она принимала пищу, но не раньше половины восьмого — именно в это время мисс Роуленд вернулась домой, проводив сестру до остановки на углу и посадив ее в автобус в семь двадцать пять. Когда мисс Смоллетт обнаружила тело в восемь утра, на том табурете у камина стоял поднос с напитками и печеньем. Отпечатки пальцев мисс Роуленд найдены на маленьком бокале, который содержал портвейн, а отпечатки неизвестного мужчины — на большом бокале из-под виски с содовой. Должен признаться, я ожидал, что отпечатки на большом бокале принадлежат майору Армитиджу. Но они не принадлежат ни ему, ни мистеру Дрейку, ни мистеру Уилларду, ни Беллу. Таким образом, нам стало известно, что какой-то посторонний мужчина побывал в этой квартире примерно за час до убийства. Мисс Роуленд вела здесь очень скромную жизнь, так как собиралась замуж. Мы надеемся, что ее жених убедительно отчитается в своих передвижениях вчера вечером. Теперь что касается самого преступления. Похоже, оно не было преднамеренным, так как оружием, несомненно, послужила эта металлическая статуэтка.
Мисс Силвер посмотрела на серебряную фигурку балерины с вытянутой ногой.
— Где ее нашли?
Лэм указал на кушетку.
— Там, где находится пятно. Должно быть, на мисс Роуленд напали сзади, и орудие упало на кушетку. Судя по положению тела, убийца мог уронить ее туда. Но здесь есть один странный момент. На кушетке пятно крови, а статуэтка была абсолютно чистой, если не считать того места, где спина фигурки соприкасалась с еще влажным пятном. Но рана была, безусловно, нанесена заостренным кончиком ноги, а на нем не обнаружили никаких следов — ни под микроскопом, ни при химическом анализе. Слабые следы мыла найдены в складках этой штуки. — Он указал на пачку балерины.
— Статуэтку вымыли?
— И очень тщательно. Но самое странное то, что тот, кто ее вымыл, не позаботился вернуть статуэтку на прежнее место на каминной полке. В жизни не сталкивался ни с чем подобным! Убийца бросает статуэтку на кушетку и оставляет пятно, потом моет статуэтку и кладет ее прямо на это пятно. Это не имеет смысла.
Мисс Силвер кашлянула.
— А на статуэтке не было отпечатков пальцев?
Лэм покачал головой.
— Никаких. Похоже, убийца носил перчатки, но мыть в них статуэтку нелегко, если они не были резиновыми.
— Резиновые перчатки свидетельствовали бы о преднамеренном убийстве, — сказала мисс Силвер. — А преднамеренность и статуэтка, использованная в качестве орудия, означали бы, что убийца знал, где она стоит, и, следовательно, был хорошо знаком с этой комнатой. Полагаю, мужчина мог держать ее под краном в плотных автомобильных перчатках, но я не верю, что это могла сделать женщина в обычных перчатках. Я склонна думать, что перчаток вообще не было. То, что статуэтка была вымыта, может говорить об инстинктивности и непреднамеренности действий под влиянием шока. Они озадачивают следователя, так как практически бессмысленны, если не считать того, что они указывают на характер человека, который это совершил. Беру на себя смелость предположить, инспектор, что отпечатки пальцев отсутствуют, потому что статуэтка и рука, державшая ее, были мокрыми во время контакта.