Возникшая вновь мысль вывела его из Б-зоны и погрузила в панику. Он встал, готовый идти искать ее, когда она зашла в офис, держа в руках сэндвичи и напитки. Его сердцебиение пришло в норму при виде ее. А затем снова быстро бросилось вскачь из-за того, что она просто так влияла на него. Особенно, когда ее волосы все еще выглядели взъерошенными, а щеки светились румянцем от прогулки, что напоминало румянец на ее лице, когда она кончила.
Андреа прочистила горло:
― Может, ты мне поможешь?
Он встряхнул головой, чтобы выйти из ступора.
― О, конечно.
Он поспешил к ней, чтобы помочь, останавливаясь у линии скотча, что встретилась у него на пути. Не уверенный в том, как обстоят дела между ними, он посмотрел на нее, подняв вопросительно бровь.
― Да, ты можешь пересекать линию, Блейк. Не могу поверить, что ты колеблешься после… ну, ты знаешь.
Он улыбнулся. Подошел к ней и взял сэндвичи и пакеты с чипсами, чтобы она могла удержать напитки. Он поставил их на свой стол, планируя развернуться к ней и выложить подготовленную речь или, по крайней мере, спросить, как ей удалось донести все это.
Но прежде чем он смог сделать это, она уже была возле него, размещая напитки рядом с сэндвичами, ее рука терлась о его, согревая до самой кости. Пробуждая части ― вернее часть ― его тела, которая должна была спать согласно его плану. Он склонил к ней голову, пытаясь поймать ее взгляд.
― Андреа, ― начал он в тот самый момент, как она сказала:
― Блейк.
При звуке своего имени и страстном взгляде, который, как он знал, отражает его собственный, его речь и планы утратили значимость. В мгновение ока он снова оказался на ней.
Это был инстинкт, захватить ее руками, и она подчинилась, будто это была ее идея. Ее губы на вкус были так же хороши, как и два часа назад ― менее сладкие, возможно, немного солоноватые. Такие же неистовые. Его руки уже исследовали ее под рубашкой в поисках пышной груди. Он прижался к ней, подталкивая к столу. На нем не было никаких файлов потенциальных претенденток на свидание. Это делало его поверхность абсолютно подходящей для игры.
Но как только он наклонил ее, она уперлась руками ему в грудь и оттолкнула его.
― Подожди, подожди. Стоп.
Тяжело дыша, он сделал шаг назад, подняв руки в знак капитуляции.
― Ты права. Это неправильно. ― Энди удалось сохранить здравомыслие. Хоть он и был разочарован ее заявлением, у него не было причин спорить. ― Нам нужно остановиться.
Андреа, которая отвернулась от него, как только он ее отпустил, снова развернулась к нему лицом.
― Нет, я лишь волновалась о напитках.
Он посмотрел ей за спину, наблюдая, как она переставляет их на пол.
― О. Это было неожиданно. Приятная неожиданность.
― Но теперь, когда ты упомянул об этом… ― Она прикусила губу.
До того как все его надежды рухнут, он прояснил:
― Нам не следует этого делать? ― это был вопрос, на который, как он надеялся, он не знал ответа.
Она поджала плечами.
― Я бы так не сказала. Мы уже сделали это. Так разве теперь это имеет значение?
― Нет, думаю, нет. ― Он взглянул на нее и потер рукой подбородок. Было очевидно, что долгое отсутствие Андреа дало ей время, чтобы привести мысли в порядок. Обычно он не был заинтересован в том, чтобы выслушивать мнение оппонента, но ему нравилось то, к чему она вела.
Она протянула руку, чтобы поправить ему галстук, напоминая, как притягивала его к себе ранее.
― Я имею в виду, что очевидно, что… чем бы это ни было, ― она украдкой взглянула на него из-под своих длинных ресниц, ― оно не должно заканчиваться.
Он тяжело сглотнул.
― Ты пришла к интересному умозаключению. ― Очевидному умозаключению. И как очевидно, он имел в виду то же самое. И если дурачиться с ней было так хорошо, так почему же он снова был против?
Ни одной разумной причины не приходило на ум. Он положил руку ей на талию и начал притягивать ее ближе, когда она снова остановила его.
― Я не говорю, что нам нечего обсуждать.
Он опустил руки.
― Ты права. Очень права. ― Что было с этой женщиной, и почему она заставляла его терять контроль? Чем бы это ни было, он собирался вернуть его себе. И теперь, он именно это и имел в виду.
Он направился к креслу за своим столом.
― Пожалуйста, присаживайся.
― О, новое кресло. Мило. Быстро сработано. ― Он старался не обращать внимания на то, как она зарделась, когда садилась.
Блейк пошел к другой стороне стола, чтобы сесть. Это хорошо. Они могут обсудить положение вещей, пока будут есть. Стол в качестве барьера между ними должен послужить своего рода защитой от их бушующих гормонов. Он подвинул сэндвич к ней, намекая на свои намерения.
Казалось, поняв его, она наклонилась, чтобы поднять напитки с пола и протянула ему один. В тишине они развернули свои сэндвичи. Он наблюдал, как ее рот открылся для первого укуса. Слишком много грешных фантазий пронеслось у него перед глазами. Теперь ему нужно было обратиться к ней.
Откладывая свой сэндвич с говядиной и ржаной булкой, он опустил взгляд.
― Мне стоит извиниться. Мое поведение как работодателя было неподобающим.
Она остановилась, укусив булку.
― Да, ты так думаешь? ― она выглядела злой, когда откусывала еще один большой кусок.
Блейк скривился, боясь, что она хотела, чтобы тот укус выглядел таким же угрожающим, каким казался.
Ну, он все равно продолжил:
― Я не планировал извиняться, тем не менее. Я наслаждался всем, что случилось сегодня. Надеюсь, тебе тоже понравилось.
Усмехнувшись, Андреа слизала каплю горчицы на нижней губе.
― Вот, теперь передо мной Блейк, которого я знаю, ― поддразнила Андреа. Она отложила свой сандвич. ― Мне тоже все понравилось, если ты на самом деле не понял.
Его сердце пропустило удар от этого открытия.
― Я надеялся, что мы сможем это делать чаще. ― Откуда, черт возьми, это взялось? Это определенно не было вариантом Б-зоны. Но теперь его слова оказались на поверхности, и он не мог отрицать правду. Он задержал дыхание.
― Мы определенно могли бы делать это чаще.
Он выпустил воздух. Слава богу. Теперь нужно повторить весь план. Не проблема. Он всегда был хорош в импровизации, не так ли? Да, так он думал.
― Давай обсудим, как это повлияет на твое положение.
Андреа от удивления открыла рот, ее глаза были широко раскрыты, и Блейк тотчас понял, что он каким-то образом сказал неправильные вещи. Может, в конце концов, он был не так уж хорош в импровизации.
***
― Ты собираешься меня уволить? ― тугой комок из страха, боли и чистой ярости образовался в груди Энди. ― Ты не можешь уволить меня. Не после всего. О, боже, Блейк. Это ни на йоту неправильно. На самом деле, это целиком и полностью неправильно. Это палка о двух концах. Ты и я, Донован. Понимаешь? Уверена, что мы оба нарушили политику компании, придурок.
Она перевела дыхание, чтобы выложить все остальное, когда поняла, что Блейк качает головой с довольным выражением лица.
― О, ну, тогда да, я думаю, нам стоит поговорить.
Надеясь уделить Блейку все свое внимание, Энди расслабилась в кресле. Но затем, пока Энди старалась не думать о том, крепче ли это новое кресло, чем предыдущее, последовало множество других мыслей. Грязных мыслей. Вкусных мыслей. Мыслей, от которых сжимались вместе бедра, и закусывалась губа, чтобы не застонать. А что именно было не так с мыслями? Во время прогулки она уже решила, что не будет сожалеть о том, что случилось. На самом деле, она беззастенчиво надеялась, что произошедшее повторится снова. И снова. И снова, и снова, и снова…
Это не было абсолютно нелепой идеей. Блейк даже сам предположил это. Именно поэтому она появилась у его двери, а после того, как у нее было время подумать, казалось, что мужчине не по себе от своей реакции прошлым вечером. По крайней мере, она надеялась, что цветы появились именно из-за этого, а не из жалости.
Нет, в его глазах была определенно не жалость. И он только что признал, что наслаждался моментом.