– Солнышко, ты просто сумасшедшая. А голос. А манеры. Возможно, ты даже сама не знаешь, что превратилась в свою мать. Я видел ее от силы минут пять, но, крошка, теперь ты – вылитая она.
Сьюзен закрыла глаза. Потом вздохнула, признавая правоту Юджина.
– О боже, знаешь что, Юджин? Ты прав. Я действительно чувствую себя сейчас похожей на нее во всем, я даже стала двигаться, как она. Забавно, раньше со мной такого никогда не случалось. Потребовалась авиакатастрофа, чтобы сидящая во мне Мэрилин обнаружилась.
Она поставила стакан.
– Теперь скажи, где мне спать.
До них донесся звук гудящего и пыхтящего мусоровоза.
Юджина мучило любопытство, но сил у него уже не осталось. Сьюзен взяла стакан с водой, и они вернулись в столовую.
– У меня в голове какая-то каша. Ты уверена, что с тобой все в порядке?
– Да.
– Как же ты все-таки выжила в такой катастрофе? – не отставал Юджин.
Сьюзен сделала еще небольшой глоток. Она немного успокоилась. Ощущение, что она бежит от кого-то, пропало.
– Знаешь, я сама крепко думала над этим целую неделю. Я вытащила билет под номером 58-а и выиграла. Не думаю, чтобы тут вмешались какие-то космические силы. Ничего подобного. А мне бы так хотелось, Юджин.
– Но где ты провела всю прошлую неделю?
Сьюзен зевнула и улыбнулась:
– Давай оставим это на утро. Я уже тридцать шесть часов как на ногах.
Юджин тоже слишком устал для дальнейших расспросов.
– Там есть комната для гостей с кроватью. Возможно, немного пыльная, но тебе там будет хорошо.
Юджин отвел ее в предложенную комнату. Между тем Сьюзен ликовала: Юджин был в разводе, уволился со службы и, как и она, не очень-то интересовался внешним миром. Войдя в комнату, она положила свои летные очки на столик рядом с кроватью и села на нее.
– Знаешь, если бы мамочка не провернула с тобой такой трюк, я никогда не стащила бы твои фотографии – ну те, 8х10 – и не влюбилась бы в тебя.
– Влюбилась!
Юджина это, похоже, развеселило, но потом он зевнул и сказал:
– Завтра утром я буду звонить в магазин, чтобы сделать заказ. Подумай, чего бы тебе хотелось на будущую неделю.
– А почему просто не сходить и не купить?
– Не люблю выбираться из дому.
Таких хороших новостей Сьюзен не слышала вот уже много лет.
– Спокойной ночи, Юджин. Спасибо.
– Спокойной, солнышко.
Юджин вздохнул и вышел в коридор. Он громко хлопнул по одному из тотемов.
– И главный приз присуждается, – сказал он, – «Мисс Вайоминг». Ну и дела.
На следующий день Сьюзен проснулась в полдень от ритмичного электрического звука, доносившегося из подвала. Она – дома у Юджина. Перевернувшись на другой бок, Сьюзен тихонько замурлыкала.
За окнами проехал мини-фургон. Внизу по-прежнему отчетливо и негромко что-то грохотало. Она надела висевший на двери комнаты халат и прошла вниз, к дубовой двери под главной лестницей. Сверкающие ярко-зеленые лучи вырывались из-за двери, как будто дверь защищала Сьюзен от вторгшихся инопланетян. Она открыла дверь, за которой оказался подвал. Юджин, в широких брюках, носках и футболке, работал на ксероксе, выдававшем сотни копий почтовых отправлений. Тут же располагались полки с кипами чистой бумаги, папками и дисками, содержащими тысячи американских и канадских имен и адресов, которые, как скоро предстояло узнать Сьюзен, были составлены одной фирмой в Вирджинии, занимавшейся демографическим учетом и сбором информации о доходах и расходах.
Юджин бросил взгляд на стоявшую на лестнице Сьюзен.
– Доброе утро, солнышко. Одеты мы, как я вижу, неформально.
На стенах, окружавших рабочее место Юджина, были развешаны дюжины деревянных и бархатных табличек с изображением облаков, солнца, снега и цифр, обозначающих температуру от 30 до 120 градусов. Сойдя по ступенькам, Сьюзен взяла бархатное солнце.
– Ого! Я сегодня действительно солнышко.
Заметив неодобрительный блеск в глазах Юджина, она повесила солнце обратно на орбиту.
– Спасибо, – сказал Юджин, продолжая свой ежедневный ритуал. Сьюзен подошла поближе и встала за спиной Юджина, чтобы получше разглядеть бумаги. Он обернулся.
– Ты умеешь работать с копировальной техникой?
– Помнится, когда мы ставили «Семейку Блумов» и сценаристы начинали задирать нос, я стопорила процесс распечатки. И знаешь, как я это делала? Писала на каком-нибудь клочке бумаги НЕИСПРАВЕН и прилепляла на крышку ксерокса. И все эти люди с IQ выше, чем температура в Палм-Спрингс, ни разу не осмелились что-нибудь предпринять против моих бумажек.
Сьюзен взяла деревянную плашку с цифрой 110°.
– И часто ты используешь эту?
– Псд конец. Несколько раз. Когда погода с ума сошла.
Сьюзен села на стул, продолжая наблюдать за Юджином.
– Когда «Семейку Блумов» отменили, Гленн, главный сценарист, набрал в соломинку для коктейлей «Ньютра-свит», потом открыл крышку ксерокса и вылил весь «Ньютра-свит» прямо внутрь. Для ксерокса нет ничего хуже. Вырубил аппарат напрочь. Пришлось его выкинуть.
– Этот дом – зона, свободная от ядерного оружия. И пока ты здесь, мы не потерпим никакого саботажа.
И все же он не смог удержаться от улыбки.
Ксерокс издавал ритмичный звук. Глаза у Сьюзен горели, в мыслях царил сумбур.
– Тебя вытурили с телевидения, потому что ты малость того?
– Нет, – ответил Юджин, сортируя бумаги. – Они меня не вытурили. Я получил производственную травму и уволился до срока.
– Получил травму, сообщая вечерний прогноз погоды?
– Выходит, что так. Хочешь узнать, как это случилось? Меня придавило автоматом с кока-колой.
– На работе?
– В студии, так что я получил страховку и профсоюзные выплаты – все тип-топ. Они установили говорящий автомат с кока-колой, который весил, пожалуй, на тонну больше обычного. Так вот этот ребенок, маленький урод, хам в бейсболке, стал трясти автомат, стараясь выбить из него банку-другую, короче, вся эта махина рухнула на него и раздавила, как пустую картонку. Я случайно проходил мимо, и мне расплющило правую стопу. Вот смотри…
Юджин стянул носок, и Сьюзен нагнулась, чтобы рассмотреть его правую ногу, которая, сплошь в шрамах и рубцах, напоминала карту Индианы, разделенную на маленькие, похожие на округи, участки.
– Узнаю знакомые места, – сказала Сьюзен.
– Точно, крошка. Парня сразу насмерть, а я потом еще месяцев семь не мог ходить. А они тем временем притащили новенького, посвежее, побойчее и поулыбчивей, чем я, и отзывы о нем были, как о королевской свадьбе. А у меня уже не было сил таскать свою задницу по другим станциям. Слишком стар стал. А старый диктор, рассказывающий про погоду, быстренько становится либо придурковатым евнухом, либо – иди гуляй на все четыре стороны. Ну, я и отправился.
– Разреши мне взглянуть на твою ногу поближе.
Сьюзен села.
– Положи мне ее на колено.
Юджин выключил ксерокс, и подвал погрузился в тишину. Он сел напротив, поднял ногу и опустил ее на колено Сьюзен.
– Мамочка учила меня, – сказала Сьюзен, – что бы я ни говорила, я должна представлять себе, что меня незаметно слушает член жюри конкурса красоты. Поэтому всю жизнь меня преследовала эта невидимая свора актрис из мыльных опер, художников по костюмам и теледикторов, выступающих с прогнозом погоды, которые проверяли каждое мое слово. Это привычка, от которой я не в силах отделаться. Я похожа на тех, кого родители заставляли каждый кусочек двадцать раз жевать, прежде чем его проглотить, так что вся жизнь этих людей превратилась в ад из двадцаток.
Она посмотрела Юджину в глаза:
– Тебе больно, когда я делаю так?
– Нет. Местами я совсем ничего не чувствую. А местами – обычное прикосновение и…
Сьюзен, по-прежнему глядя на Юджина в упор, стала нежно массировать его ногу.
– Я видела тебя тем вечером на конкурсе, – призналась Сьюзен. – Ты подмигнул. У меня от этого чуть синяк не остался.
Ее руки обхватили его щиколотку. Юджин смутился и опустил глаза.
– Мне столько пришлось всего вынести за эту неделю. Мне нужно принять душ, Юджин.
Юджин вывел ее из подвала. Они дошли до ванной. Сьюзен включила воду, чистую и горячую, и в мгновение ока оба сбросили всю одежду и, мокрые, набросились друг на друга. Кожа Сьюзен испытала ликующее облегчение, как если бы долгое время была покрыта липкой пленкой, а теперь эту пленку смыли. Сьюзен испытывала те же ощущения, которые испытываешь, когда едешь в скоростном лифте. Тела их с силой слились, высвободив неизвестную энергию ярости, сладострастия и одиночества. Они разъединились лишь тогда, когда вода совсем остыла. Юджин и Сьюзен выбрались из ванны. Юджин открыл шкафчик, где, к удивлению Сьюзен, висели свежие полотенца.