«Прервала посредственную актерскую карьеру ради низкопробного рок-н-ролла».
«Девочка из маленького городка – вознесение и низвержение».
«Довольно хитрая, но опрометчивая».
«Многострадальная жена муженька рокера и кутилы».
«Последняя жалкая роль в жалком фильме».
Она увидела, как Си-Эн-Эн берет интервью у ее матери и отчима на лужайке перед их домом в Шайенне. Мэрилин держала фото Сьюзен в рамке, прижимая его к животу, словно хотела скрыть беременность. На фотографии Сьюзен была запечатлена совсем подростком. Молоденькая, совсем юная, она была сфотографирована за три минуты до того, как стала знаменитостью, перед тем как ее маленький мир вдруг расширился так резко, точно взрыв космического корабля в кино. Ее отчим, Дон, стоял скрестив руки, и вид у него был суровый. Оба говорили о смерти Сьюзен, оба бормотали: «Без комментариев» в ответ на вопрос, собираются ли они затевать тяжбу с авиакомпанией. Затем последовал десятисекундный отрывок из многосерийной постановки «Семейка Блумов», где Сьюзен сыграла свою самую памятную роль – «хорошую» дочь Кейти. После этого отрывка диктор торжественно и скорбно произнес: «Сьюзен Колгейт – королева красоты, жена известного рокера и преданная дочь. Ныне ее звезда светит в небесах». Услышав это, Сьюзен глубоко вздохнула.
Она сделала апельсиновый сок из замороженного концентрата, затем приготовила тарелку свежезамороженного гороха в растопленном маргарине, два хорошо прожаренных пирожка с соусом «Тысяча островов» и булочки с ломтиками плавленого сыра. Эта еда напомнила Сьюзен о том, как в детстве она лежала в больнице из-за аппендицита, и ей показалось, что она вернулась в то далекое прошлое.
Сегодня по Си-Эн-Эн не показали ничего нового. Сьюзен подумала, что уже завтра о ней не скажут ни слова, а еще через день рана в народной памяти окончательно затянется. Мир забудет о ней, и она забудет о мире. Какой бы след она ни оставила, память о ней исчезнет так же быстро, как порез от бумаги. Весь труд, время и душевные силы, которые она потратила на то, чтобы стать тем, кем стала, – все зря.
Выключив телевизор, она поднялась наверх и примерила кое-что из гардероба Карен Гэлвин. Размер ее, но только стиль спортивный. Несколько неплохих украшений – выбор мужа?
Как-то вечером Сьюзен увидела по телевизору отрывок из устроенной в ее память службы, с Крисом Трейсом, которого привезли из Германии специально для того, чтобы он шел во главе скорбящих в часовню на кладбище Вествуд под щемящие звуки рок-версии «Amazing Grace». Ей стало стыдно из-за того, каким жалким образом ей отдают последюю дань. И кто только такое устроил? Возможно, люди Криса, – но потом она поняла, что службу эту наверняка организовали рекламщики, которые думают только о том, как им разжалобить толпу и загнать ее в кинотеатры, чтобы обеспечить аншлаг третьи выходные подряд.
Ее мать и отчим, у которых после службы снова брали интервью, стали ключевыми фигурами в процессе, возбужденном против авиалинии. «Мы бы отдали все, что сможем выиграть в результате этого процесса, только бы вернуть нашу драгоценную Сьюзи в отчий дом». Сьюзи? Раньше Мэрилин называла Сьюзен по-всякому, но Сьюзи?.. Нет, такого еще не бывало.
В выпуске местных новостей сообщили, что авиакомпания заплатила фермеру за трехлетний урожай сорго и, взяв у шахтеров специальное оборудование, просеяла землю на месте катастрофы и собрала все части останков. Коронер признал, что многие тела так обгорели, что даже не поддаются идентификации. Все страхи Сьюзен, связанные с тем, что власти могут обратить внимание на ее отсутствие, вконец развеялись после интервью с дежурной сопровождающей, которая, едва сдерживая слезы, взволнованно рассказывала о том, как провожала Сьюзен к самолету («Я даже не поверила, что это Сьюзен Колгейт! Да еще во втором классе»). Пожалуй, из всего, что Сьюзен о себе услышала, лишь слова дежурной сопровождающей были по-настоящему теплыми и искренними.
Как бы то ни было, Сьюзен полагалась на то, что семья Гэлвинов, будучи экономной, из тех, что покупают продукты оптом, останется в Орландо до конца заранее оплаченного отпуска, несмотря на то что чуть ли не перед их домом произошла одна из крупнейших в Северной Америке гражданских авиакатастроф. Если верить календарю, Гэлвины возвращаются в Колумбус в шесть десять, а в Сенеку прибудут к восьми часам вечера.
Утром того дня, на который было запланировано возвращение хозяев, Сьюзен прошлась по всему дому с тряпкой и средством для мытья стекол и протерла все поверхности, на каких только могли остаться отпечатки пальцев. Выстирала постельное белье и полотенца и разложила их в прежнем порядке. Расставила продукты в буфете и морозильнике так, чтобы не было заметно, что их стало меньше.
Затем она выбрала кое-какие вещи из глубины шкафа Карен Гэлвин, из ящиков, где хранилась одежда, которую редко носили или не носили вообще. Там же, в глубине шкафа, под горой обуви и большой упаковкой энергетических батончиков Сьюзен нашла несколько париков пепельной блондинки, такого стиля, который ассоциировался у нее с женщинами, каким-то образом связанными со вторым и третьим поколениями денег индустрии развлечений. Сьюзен положила пару париков и отобранную одежду в явно ненужную спортивную сумку, сунула в нее несколько энергетических батончиков, кое-что из косметики и пару трогательно практичных туфель Карен. Сьюзен сымпровизировала наряд для грядущего дня, взглянула на себя в зеркало и кивнула.
Готово.
Оставалось сделать еще одно. Забравшись в бар мистера Гэлвина, Сьюзен выбрала то, что, как ей казалось, могло больше всего привлечь подростков – «Джек Дэниелз» – и вылила три четверти бутылки в раковину. Бутылку с остатками виски и несколько пустых банок из-под пива она расставила полукругом перед телевизором. После чего вооружилась фломастером и, подражая почерку подростка, коряво написала на телеэкране «Даешь „Металлику“». Кроме того, она выставила шесть бокалов, ополоснув их виски и оставив на двух из них следы губной помады. Затем навела беспорядок на кушетке и разбросала повсюду кое-какие безделушки. Вернувшись, семья найдет только свидетельства не слишком опасного вторжения компании подростков.
В парике и одежде Карен Сьюзен чувствовала себя вполне комфортно. Она вышла через незапертую дверь дворика на заднюю улицу и зашвырнула тяжелый пластиковый мешок с мусором, скопившимся за неделю, в помойный бачок соседей. Поразмышляв о том, куда ей направиться, Сьюзен выбрала Индиану.
Глава третья
Когда в больнице Джон наконец проснулся, то услышал, как врач сказал медсестре, что легкие Джона почти полностью забиты, затем последовало: «Боже, ну и видок у него. Просто ужасный. Лицо вроде знакомое. Киношник?»
– Джонсон. Он снял «Бюро частного сыска „Бель Эр“».
– Понятия не имею. Что еще?
– «Бель Эр-2».
– А, да, это одно из немногих продолжений, которое оказалось лучше первого фильма.
– А, ну да. А вы смотрели «Дикую землю»?
– Нет. Даже не слышал.
– Вы не одиноки. Ее даже на видео не выпускали. Я думаю, отправили прямиком в Малайзию.
– Постой-ка, это уж не он ли ставил «Обратную сторону ненависти»?
– Его рук дело. Ее разослали прямиком по внутренним авиалиниям.
– За эту стряпню он заслуживает кары небесной. Я летал через страну раз восемь в год, и этот фильм стал для меня сущим проклятием. Он преследовал меня независимо от того, каким рейсом и куда я летел.
Врач с сестрой очень осторожно осмотрели его тело, словно осыпающуюся рождественскую елку.
– Пора снова заняться его легкими. Парень просто нашпигован таблетками. Боже, ну и дела!
Сестра включила аппарат, но тут же выключила его, когда Джон что-то промычал.
– Оа ео ла яо вио.
– Он что-то говорит. Что он сказал?